Россия. Евреи России в конце 19 в. – начале 20 в. (1881–1917)

РОССИЯ. ЕВРЕИ РОССИИ В КОНЦЕ 19 В. — НАЧАЛЕ 20 В. (1881–1917)

Содержание:

1. Политика в отношении евреев и антисемитизм (1881–1904)
2. Евреи России в годы революции 1905–1907 гг.
3. Евреи России в 1907–1914 гг.
4. Первая мировая война
5. Кризис традиционного уклада
6. Эмиграция евреев из России
7. Евреи в экономике России
8. Еврейская общественная мысль и общественно-политические движения
9. Развитие культуры российского еврейства
10. Евреи России в феврале–ноябре 1917 г.

Политика в отношении евреев и антисемитизм (1881–1904)

Приход к власти императора Александра III (правил в 1881–94 гг.) привел к полной перемене правительственного курса. Отказ от продолжения реформ, реакция в различных сферах государственной жизни стали основными принципами нового царя, пытавшегося продолжить политику его деда Николая I, включая укрепление начал «самодержавия, православия, народности» и ограничение прав нерусских национальностей. Органичной частью этой политики стали антиеврейские меры. Александр III был антисемитом: его крайне негативное отношение к евреям сформировалось под влиянием К. Победоносцева и впечатлений от деятельности компании «Грегер, Горвиц, Коген и Варшавский», снабжавшей русскую армию во время войны 1877–78 гг. с Турцией и допустившей немало злоупотреблений (эта компания воспринималась современниками как чисто еврейское предприятие: среди ее руководителей были трое евреев, один из которых к тому времени принял христианство).

В отношении евреев перемена правительственного курса проявилась очень быстро. В апреле–июле 1881 гг. по югу и юго-западу страны прокатилась волна погромов. Если первой реакцией властей на них было утверждение, что это дело рук анархистов, то в скором времени как представители правительства, так и органы прессы различных направлений стали утверждать, что погромы происходят из-за «вредной» экономической деятельности евреев. Министр внутренних дел граф Н. Игнатьев осудил «еврейскую эксплуатацию». В отчете графа П. Кутайсова, посланного для выяснения причин погромов, говорилось, что евреи «захватили в свои руки всю торговлю и промышленность», чем вызывают ненависть народа, выражением которой и стали погромы. На смену принципу расширения прав евреев ради их сближения с остальным населением страны пришло представление о евреях как об «инородцах», вредных для страны, и несущих ответственность за все ее несчастья. Мнение властей выразил К. Победоносцев: «Еврей — паразит, удалите его из живого организма, внутри которого и на счет которого он живет, и пересадите его на скалу, и он погибнет». С докладами правительственных чиновников и официальными заявлениями перекликались статьи в органах печати различных направлений. В славянофильской газете «Русь» И. Аксаков назвал погромы проявлением «справедливого народного гнева» против «экономического гнета евреев над русским населением». В «Новом времени», ставшем в это время официозом, была опубликована программная статья под названием «Бить или не бить?», причем на этот вопрос газета отвечала положительно. Легальный народник С. Южаков на страницах радикальных «Отечественных записок» оправдывал погромы «еврейской эксплуатацией». Революционные организации Народная воля и Черный передел приветствовали погромы в своих подпольных изданиях и в прокламации исполнительного комитета Народной воли «К украинскому народу...» (подробнее см. ниже, а также Погромы). Лишь немногие из российских публицистов (М. Салтыков-Щедрин в «Отечественных записках», Н. Шелгунов в «Деле», Д. Мордовцев в «Рассвете») выступили с осуждением погромов.

22 июня 1881 г. было опубликовано высочайшее повеление, в котором говорилось о «ненормальном отношении между коренным населением некоторых губерний и евреями» и предписывалось создать в губерниях черты оседлости особые комиссии из представителей местных сословий и обществ под председательством губернаторов для изучения экономической деятельности евреев и определения тех ее аспектов, которые «имеют вредное влияние на быт коренного населения», а также для разработки мер по ослаблению этого влияния. Такая формулировка предписания предопределила решения комиссий. Когда в Могилеве в комиссии стали говорить о полезной хозяйственной деятельности местных евреев, губернатор В. фон Вааль заявил, что задача собрания — обсуждать вред, причиненный евреями, а не приносимую ими пользу. В отчетах некоторых комиссий содержались чудовищные антисемитские измышления, предвосхищавшие миф о «всемирном еврейском заговоре». В отчете виленской комиссии утверждалось, что евреи всюду являются «государством в государствах, с которыми ведут вечную ожесточенную экономическую войну». Говорилось о существовании еврейской организации, стремящейся к мировому господству; в качестве такой организации назывались Альянс и Общество для распространения просвещения между евреями в России. Некоторые комиссии предлагали ограничить или полностью запретить проживание евреев в деревнях и селах, запретить евреям владеть недвижимостью за пределами местечек. Но даже в такой обстановке пять губернских комиссий высказались за предоставление евреям права повсеместного жительства (хотя бы для того, чтобы сократить численность еврейского населения в черте оседлости). Решения комиссий были направлены в Центральный комитет для рассмотрения еврейского вопроса под председательством товарища (заместителя) министра внутренних дел Готовцова, созданный в октябре 1881 г. в Петербурге и призванный подготовить новые антиеврейские ограничения. В решениях комитета говорилось, что нужно вернуться к традиционной русской политике, согласно которой евреи считаются инородцами. Он рекомендовал провести в кратчайшие сроки антиеврейские мероприятия, призванные показать крестьянам, что правительство заботится о них, и тем самым предотвратить новую волну погромов. Комитет разработал расширенный вариант мер, вошедших в дальнейшем во «Временные правила». В частности, предлагалось запретить евреям торговать в деревнях спиртными напитками и предоставить сельским сходам право принимать решения о выселении евреев. Граф Н. Игнатьев одобрил доклад комитета и даже дополнил его, предложив лишить евреев-ремесленников права повсеместного жительства (он опасался, что после изгнания из деревень ремесленники отправятся во внутренние губернии). Но комитет министров отказался утвердить проект целиком, заявив, что нельзя принимать ограничительные меры, не обсудив их обычным законодательным путем. В результате был достигнут компромисс, и оставшиеся антиеврейские постановления в мае 1882 г. вошли во Временные правила, запрещавшие евреям вновь селиться в деревнях, приобретать недвижимость и арендовать землю вне местечек и городов, торговать по воскресеньям и в христианские праздники. Центральные и местные власти произвольно толковали эти правила, ужесточая ограничения. Евреев обязывали жить в тех сельских местностях, где их застало введение Временных правил, запрещали им переход из одного села в другое; даже отлучка на короткий срок приводила к высылке еврейской семьи из деревни за нарушение «запрета вновь селиться вне городов и местечек». Местная администрация пыталась выселять еврейские семьи за покупку нового дома, не разрешала евреям, призванным на воинскую службу, возвращаться домой. В 1880-х гг. Сенат боролся с подобным произвольным толкованием законов, так же как и с попытками местных властей объявлять местечки селами, искусственно создавая легальные основания для высылки евреев. Но было много населенных пунктов, фактически превратившихся в результате быстрого хозяйственного развития юго-западной России во второй половине 19 в. в города, однако не получивших соответствующего статуса из-за сопротивления местной администрации. В ответ на просьбу жителей Белой Церкви предоставить ей статус местечка генерал-губернатор А. Дрентельн заявил: «... скажите вашим евреям, что я скорее превращу Бердичев в деревню, чем Белую Церковь в местечко». Постепенно под давлением со стороны министерства внутренних дел, иногда добивавшегося увольнения сенаторов, которые пытались ограничить антиеврейский произвол, Сенат, по выражению С. Витте, «начал давать по еврейским законам такие толкования, которые никоим образом из законов не следовали». Так, были признаны законными решения местных властей, запрещавшие евреям занимать какие-либо должности в акционерных обществах, имеющих или арендующих земельные участки.

Параллельно с ограничениями права жительства вводились направленные против евреев запреты на профессиональную деятельность и процентная норма в учебных заведениях. 10 апреля 1882 г. военный министр П. Ванновский издал приказ, ограничивавший долю евреев — врачей и фельдшеров в армии, а также студентов в Военно-медицинской академии пятью процентами. В приказе говорилось, что число врачей-евреев необходимо сократить «ввиду не вполне добросовестного исполнения ими своих обязанностей и вследствие их неблагоприятного влияния в войсках». Еврейских студентов и гимназистов обвиняли в распространении революционной пропаганды, хотя до конца 19 в. число евреев-революционеров было невелико. В 1883 г. была установлена пятипроцентная норма для евреев в Горном институте в Петербурге; в 1884 г. — в Институте инженеров путей сообщения. Власти отказались от политики ассимиляции евреев при помощи русской школы. В 1883 г. одесский генерал-губернатор И. Гурко в докладе царю предложил сократить долю евреев в гимназиях и прогимназиях до 15% от общего числа учеников. Александр III написал на докладе: «Я разделяю это убеждение». Другие местные администраторы были также уверены в необходимости такой меры, и в учебных заведениях, открывавшихся в те годы, прием евреев был резко ограничен. Эти ограничения, а также антисемитская политика властей привели к тому, что еще до введения процентной нормы в законодательном порядке число евреев-студентов и школьников начало сокращаться. Так, в 1881 г. в гимназиях и прогимназиях России обучалось 7558 евреев (12,2% от общего числа учащихся), в 1887 г. — 6048 (10,2%). В университетах эта тенденция была не столь заметна: в 1881 г. в них обучались 783 еврея (8,8%), в 1886 г. — 1856 (14,5%), в 1887 г. — 1727 (13,5%).

В 1886 г. комитет министров поручил министру народного просвещения, графу И. Делянову принять меры к ограничению приема евреев в высшие и средние учебные заведения. Эти меры не должны были носить всеобщего характера; их следовало осуществлять «по отдельным местностям и отдельным учебным заведениям». Несмотря на то, что доклад комитета министров был утвержден императором и обрел силу закона, в изданных в июле 1887 г. циркулярах И. Делянова говорилось о введении процентной нормы по всей стране «в видах более нормального отношения числа учеников из детей евреев к количеству учеников из христианских исповеданий». В губерниях черты оседлости процентная норма для мужских гимназий и университетов была установлена в размере десяти процентов от числа всех учеников, в остальных частях России — пять процентов, в Москве и Петербурге — три процента. Циркуляры были выпущены не установленным в России законным путем через Государственный совет, а в обход его, на основании превратно истолкованного решения комитета министров. Подобная практика получила широкое распространение: если министры — инициаторы антиеврейских законов опасались, что их предложения встретят слишком много возражений со стороны коллег, они добивались утверждения предложенных ими мер на особых совещаниях или на основе докладов императору. Циркуляры о введении процентной нормы, как и другие ограничительные меры, всегда содержали одну и ту же формулировку: «впредь до пересмотра всех законов о евреях», причем предполагалось, что права евреев будут расширены, а не сокращены. Установление процентной нормы привело к тому, что число евреев-студентов сократилось с 1856 (14,5%) в 1886 г. до 1250 (7%) в 1902 г.; число евреев, обучавшихся в гимназиях и прогимназиях, увеличилось с 6048 в 1887 г. до 6293 в 1902 г., но в процентном отношении резко упало (с 10,2% до 6,8%). При И. Делянове (министр просвещения в 1882–98 гг.) допускались некоторые отступления от процентной нормы в высших учебных заведениях: он иногда разрешал евреям — выпускникам гимназий поступать сверх установленного максимума в университеты, расположенные в черте оседлости. Следующие министры народного просвещения, профессор Н. Боголепов (февраль 1898 г. — март 1901 г.) и генерал-адъютант П. Ванновский (март 1901 г. — апрель 1902 г.), не только не отступали от процентной нормы, но даже ужесточали ее. 5 июня 1899 г. был издан циркуляр об обязательном исчислении процентной нормы в каждом университете не по общему числу студентов, а отдельно по каждому факультету, что значительно уменьшало число евреев, так как на некоторых факультетах (например, историко-филологическом, выпускники которого, как правило, поступали на государственную службу) их было очень мало. Если Н. Боголепов проводил в высшей школе реакционную политику, стремясь полностью искоренить оппозиционные настроения среди студенчества (за это 2 марта 1901 г. его убил социалист-революционер П. Карпович), то П. Ванновский, наоборот, взял курс на либерализацию и шел навстречу пожеланиям студентов; однако в отношении евреев он был сторонником еще более жестких мер, чем его предшественник. В июле 1901 г. был издан министерский циркуляр, вновь сокращавший число еврейских студентов в университетах. Под предлогом того, что оно превышает процентную норму, их прием был сокращен: для университетов в столицах с трех до двух процентов, в других университетах во внутренних губерниях — с пяти до трех процентов, в черте оседлости — с десяти до семи процентов. При министре народного просвещения Г. Зенгере (апрель 1902 г. — январь 1904 г.) прежняя процентная норма и ее исчисление по общему числу студентов были восстановлены.

После ухода графа Н. Игнатьева в отставку с поста министра внутренних дел комитет Готовцова (см. выше) прекратил свою деятельность. В феврале 1883 г. была образована Высшая комиссия для пересмотра действующих о евреях в империи законов, которую возглавил член Государственного совета И. Пален. Несмотря на то, что комиссия работала в условиях усиливающегося антисемитизма в правящих кругах, ее рекомендации были в целом благоприятны для евреев. В журнале комиссии было записано, что существует лишь один путь решения еврейского вопроса — «путь освободительный и объединяющий еврейское население со всем населением под сенью общих законов». Большинство членов комиссии пришло к выводу, что «система репрессивных и исключительных мер должна быть заменена системой освободительных и уравнительных законов»; в частности, было предложено отменить Временные правила и предоставить право повсеместного жительства всем лицам, служившим на основании военного устава 1874 г. При проведении реформ рекомендовалось придерживаться «величайшей открытости и осмотрительности». Лишь меньшинство комиссии считало, что нужно продолжить в отношении евреев политику ограничений и запретов. В 1888 г. Комиссия была распущена, а ее предложения и собранный ею большой фактический материал переданы совещанию под председательством товарища министра внутренних дел В. Плеве. Участники совещания — сотрудники министерства, полностью поддерживавшие Плеве, — разработали целую систему антиеврейских мер (проект из 44 пунктов); в 1890 г. они были представлены на рассмотрение Государственного совета. Предполагалось выселить из деревень черты оседлости всех молодых евреев, достигших совершеннолетия, не допускать возвращения в сельские местности евреев, даже ненадолго выехавших оттуда, изгнать некоторые группы евреев из внутренних губерний. Пояснительная записка к проекту В. Плеве была составлена в необыкновенно резком антиеврейском тоне и обвиняла евреев в эксплуатации крестьян. Однако проект в основном не был принят, главным образом из-за возражений министра финансов И. Вышнеградского, объяснившего Александру III, что в случае его осуществления семья Ротшильд не позволит разместить российский заем на Парижской бирже.

После почти полного вытеснения евреев с государственной службы одной из немногих сфер деятельности, где могли работать евреи-юристы, осталась адвокатура. С второй половины 1880-х гг. усилились нападки реакционной печати на институт присяжных поверенных в целом и в особенности на евреев-адвокатов. В 1888 г. по инициативе председателя совета присяжных поверенных Петербурга В. Спасовича был составлен статистический отчет, в котором впервые указывались данные о национальности столичных адвокатов. В 1889 г. министр юстиции Н. Манасеин провел в качестве временной меры постановление, приостанавливавшее принятие в число присяжных поверенных «лиц нехристианских вероисповеданий... до издания особого закона». Хотя в этом документе говорилось обо всех «нехристианах», ограничения были направлены исключительно против евреев: в секретной части постановления подчеркивалось, что министерство юстиции не будет выдавать разрешение на зачисление в присяжные поверенные ни одному еврею, пока не будет установлена процентная норма по всей стране. Необходимость этой меры объяснялась низкими моральными качествами евреев. Во второй половине 1890-х гг. комиссия под председательством министра юстиции Н. Муравьева занималась составлением особого закона о евреях в адвокатуре. Предполагалось, что доля евреев — присяжных поверенных должна составлять не более десяти процентов от общего числа адвокатов каждого судебного округа. Один из членов комиссии, известный адвокат Ф. Плевако, считал, что ограничения следует распространить также на выкрестов. Только в июне 1904 г. шесть евреев — помощников присяжных поверенных, ставших к этому времени известными адвокатами (Г. Слиозберг, М. Винавер, О. Грузенберг и другие), были утверждены министром юстиции в звании присяжных поверенных.

Земская реформа 1890 г. лишила евреев права участвовать в органах земского самоуправления. Новое Городское уложение от 11 июня 1892 г. совершенно устранило евреев от участия в выборах в органы городского самоуправления, как в губерниях черты оседлости, так и за ее пределами. Министр внутренних дел объяснял это тем, что есть сведения «о вредном влиянии еврейского элемента на ход городского самоуправления... Евреи обычно преследуют на почве общественной исключительно свои личные выгоды». В городах черты оседлости местные власти могли назначать из списка предложенных им еврейских кандидатов в гласные городской думы не более десяти процентов от общего числа гласных; однако назначенные таким образом гласные не пользовались авторитетом ни у христиан, ни у евреев. Полное устранение евреев из органов самоуправления отрицательно повлияло на городское хозяйство и благоустройство; ухудшилось материальное положение еврейского населения, так как городские думы в черте оседлости стали перекладывать на него большую часть муниципальных налогов.

В конце 1880-х — начале 1890-х гг. центральные власти начали проводить политику очищения внутренних губерний от евреев. С присоединением Таганрогского градоначальства и Ростовского уезда (см. Ростов-на-Дону) к Области Войска Донского (1887), на эти районы были распространены действовавшие в ней ограничения права жительства евреев (см. выше); эти ограничения не распространялись на евреев, живших в Таганрогском градоначальстве и Ростовском уезде до 1887 г. В 1891–92 гг. были опубликованы высочайшие повеления о выселении из Москвы евреев-ремесленников, а также отставных солдат рекрутских наборов и членов их семей, не приписанных к обществам (подробнее см. Москва). В 1892 г. последовало распоряжение Александра III о том, что в Кубанской и Терской областях могут жить только евреи с высшим образованием. В 1893 г. из черты оседлости была исключена Ялта как место отдыха царской семьи. В Ялте остались и могли вновь селиться только евреи, имевшие право повсеместного жительства, а также приписанные к различным городским обществам; все остальные были изгнаны. 14 января 1893 г. министр внутренних дел И. Дурново отменил циркуляр Л. Макова (см. выше), на основании которого евреи, не имевшие права жительства во внутренних губерниях, но поселившиеся в них, могли там оставаться до пересмотра всех законов о евреях. Выселению подлежали семьдесят тысяч семей. После многочисленных ходатайств в июле 1893 г. циркуляр И. Дурново был высочайшим повелением несколько смягчен. Губернаторы получили право ходатайствовать о разрешении оставить еврейские семьи в губернии. В отношении евреев Лифляндии и Курляндии циркуляр Л. Макова сохранил свою силу. В начале 1890-х гг. власти при помощи юридической казуистики стали вводить такие ограничения прав евреев, которые не были указаны в законах. Например, женам евреев, имевших право повсеместного жительства, не разрешали приезжать на отдых в Ялту без мужей или приобретать там недвижимую собственность. В Москве полиция стала выселять жен евреев с высшим образованием и купцов 1-й гильдии, если их мужья хотя бы на время уезжали из Москвы.

Николай II (правил в 1894–1917 гг.), ученик К. Победоносцева, продолжал политику своего отца, направленную на борьбу со всеми проявлениями либеральных и революционных настроений, и в первую очередь с евреями, которых он считал главными их носителями. Гнет антиеврейских законов не ослабел с начала нового царствования. В 1898 г. решением Сената для евреев, в том числе и для тех, кто имел право повсеместного жительства, была закрыта Сибирь. Продолжались преследования в Москве: в 1899 г. были утверждены «Московские временные правила», затруднявшие вступление евреев в московское купечество. Предпринимавшиеся некоторыми представителями правительства попытки смягчить антиеврейское законодательство, как правило, ни к чему не приводили. Была распущена работавшая с конца 1890 г. комиссия под председательством товарища министра внутренних дел И. фон Гильдербрандта по пересмотру Временных правил 1882 г., которая предлагала их отменить. Вводились новые ограничения, иногда носившие издевательский характер: так, в 1896 г. был издан закон, запрещавший солдатам-евреям оставаться за пределами черты оседлости во время отпусков.

Положение десятков тысяч еврейских семей в черте оседлости резко ухудшилось после установления министром финансов С. Витте винной монополии, то есть казенной торговли спиртными напитками (1895–98). Основной ее целью было увеличение доходов правительства, однако власти рассчитывали и на вытеснение из сельской местности евреев, которых монополия лишила единственного заработка. Это мероприятие готовилось еще при Александре III, и С. Витте прямо говорил, что оно нанесет удар по «еврейской эксплуатации». С 1894 г. по 1898 г. число нуждающихся еврейских семей возросло на 27%; в 1897 г. около половины евреев в черте оседлости были безработными.

В обстановке ужесточения антисемитской политики и пропаганды в начале 1890-х гг. в России возобновились погромы, продолжавшиеся в конце 19 в. и в первые годы 20 в. На евреев вновь стали возводить кровавые наветы. В марте 1900 г. в Вильне был арестован аптекарь Д. Блондес, обвиненный «в нанесении крестьянке Грудзинской, служившей у него прислугой, острым режущим ножом раны на шее и левой руке». Хотя никаких доказательств виновности Д. Блондеса не было обнаружено, и все указывало на то, что Грудзинская сама себя расцарапала, чтобы потом обвинить его, следователи под воздействием фанатично настроенных католиков согласились с утверждением «потерпевшей», «что евреи хотели ее зарезать для получения крови на мацу» (см. Мацца). На процессе, проходившем в декабре 1900 г. в обстановке антисемитской истерии в Вильне, Д. Блондес, несмотря на отсутствие каких-либо улик и хорошо организованную защиту, в которой участвовали В. Спасович и О. Грузенберг, был признан виновным в нанесении ран, но «без намерения лишения жизни», и приговорен к году и четырем месяцам тюрьмы. После подачи Д. Блондесом апелляции на втором процессе 28 января — 1 февраля 1902 г., на котором выступили в качестве экспертов выдающиеся русские профессора, он был признан невиновным.

В апреле 1903 г. новый министр внутренних дел В. Плеве организовал при помощи своих агентов погром в Кишиневе, во время которого было убито 49 человек. Эта резня вызвала волну негодования, направленную в основном против правительства России; пытаясь сбить накал возмущения российской и мировой общественности, власти издали 10 мая 1903 г. указ, разрешавший евреям проживать в 101 селении в черте оседлости, которые фактически стали местечками. Однако в тот же день евреям, имеющим право жительства, было запрещено приобретать недвижимость в сельской местности. 29 августа — 1 сентября 1903 г. произошел погром в Гомеле, в ходе которого впервые активно проявила себя еврейская самооборона.

В январе 1904 г. началась русско-японская война. Около тридцати тысяч евреев были отправлены на фронт; многие из них отличились в боях и были награждены. И. Трумпельдор и некто Столберг после окончания войны были произведены в офицеры. 15 июля 1904 г. террористы из боевой организации партии социалистов-революционеров убили В. Плеве. Власти решили пойти на небольшие уступки; 11 августа 1904 г., в связи с рождением наследника престола Алексея, некоторым группам населения были предоставлены льготы. Ослабление антиеврейского законодательства было очень ограниченным: право повсеместного жительства в империи получили советники коммерции и мануфактур, «беспорочно прослужившие» участники русско-японской войны и члены их семей. В сельской местности черты оседлости было разрешено проживать купцам 1-й гильдии и некоторым категориям ремесленников. Жены и дети евреев с высшим образованием получили право повсеместного жительства отдельно от главы семьи и приобретения недвижимости всюду, где евреям это дозволено.

Политика уступок была продолжена новым министром внутренних дел, князем П. Святополк-Мирским, хотя ему не удалось предотвратить погромы, которые устраивали в августе-сентябре 1904 г. толпы мобилизованных. В манифесте от 12 декабря 1904 г. правительство обещало «пересмотр законов, ограничивающих права инородцев», но тут же делалась оговорка, что будут сохранены те из ограничений, «которые вызываются насущными интересами и явной пользой русского народа».

Нежелание властей приступить к осуществлению даже умеренных реформ, проявившееся в указе от 12 декабря 1904 г., привело к появлению ряда петиций к правительству от имени еврейских общин. В сравнительно умеренной петиции 32 общин (Петербурга, Вильны, Ковны, Гомеля, Кишинева, Бердичева и других) говорилось о «полном раскрепощении» и об «отмене всех ограничительных законов». В петиции 26 общин (Москвы, Одессы и других), поддержанной радикальными элементами в остальных общинах, было выдвинуто требование национально-культурной автономии для евреев. В ней говорилось: «Как культурная нация мы требуем тех прав национально-культурного самоопределения, которые должны быть предоставлены всем народам, входящим в состав русского государства».

Евреи России в годы революции 1905–1907 гг.

Расстрел рабочей демонстрации 9 января 1905 г. в Петербурге положил начало революции 1905–1907 гг. Деятельное участие в организации шествия к Зимнему дворцу принял П. Рутенберг; среди погибших участников демонстрации были и евреи. Одним из проявлений общественного подъема в первые месяцы революции стало создание в марте 1905 г. Союза для достижения полноправия еврейского народа в России. Манифест от 17 апреля 1905 г. о свободе совести предоставил иудействующим (см. жидовствующие), как и всем сектантам, право на легальное признание общин и устройство синагог.

В апреле 1905 г. произошли погромы в Мелитополе, Симферополе и Николаеве; против погромщиков вновь выступила самооборона. Антиеврейские беспорядки продолжались в мае и июне; наиболее кровавым был погром 30 июня в Белостоке. Усилилась антисемитская агитация черносотенных кругов, которые возлагали на евреев ответственность за революционные события. Крайние националисты стали создавать свои организации — Общество хоругвеносцев, Союз русских людей, позднее (в конце 1905 г.) — Союз русского народа.

Вынужденное пойти под напором революционной борьбы на некоторые уступки, правительство разработало в феврале–апреле 1905 г. проект создания парламента с совещательными функциями — так называемой «Булыгинской думы». В проекте предполагалось лишить евреев избирательных прав, однако это решение вызвало волну протестов со стороны русской и еврейской общественности. Профессор князь С. Трубецкой во время приема Николаем II делегации земств и городов заявил, что все группы населения должны участвовать в выборах: «Нужно, чтобы не было бесправных и обездоленных». В июле на совещании высших государственных сановников после бурных дебатов было принято решение о допуске евреев к выборам, одобренное царем.

27 августа 1905 г. правительство предоставило университетам автономию. В результате высшие учебные заведения стали принимать евреев, не считаясь с процентной нормой; в годы революции и само министерство народного просвещения не настаивало на ее жестком соблюдении. Так, в 1906 г. Новороссийскому университету было разрешено принимать «в число студентов лиц иудейского исповедания сверх установленной для евреев нормы». В составленном в 1906 г. в министерстве народного просвещения «Проекте университетов» вообще ничего не говорилось о процентной норме. В 1905–1907 гг. число евреев — студентов университетов стремительно росло: в 1905 г. их было 2247 (9,2% всех студентов); в 1906 г. — 3702 (11,6%), в 1907 г. — 4266 (12%). Наиболее велика была доля студентов-евреев в Варшавском университете: в 1905 г. — 38,7%, в 1906 г. — 50%. После поражения революции процентная норма была восстановлена.

В манифесте от 17 октября 1905 г., предоставившем населению России основные гражданские права, ничего не говорилось об отмене ограничений для евреев. Только в опубликованном вместе с манифестом докладе председателя Совета министров С. Витте упоминалась необходимость «уравнения перед законом всех русских подданных, независимо от вероисповедания и национальности». После опубликования манифеста вспыхнули погромы, продолжавшиеся до 29 октября и охватившие 660 населенных пунктов; было убито более 800 евреев. В Петербурге под председательством Г. Гинцбурга был образован Комитет помощи жертвам погромов, ведущую роль в котором играл Г. Слиозберг. Комитет собрал 5,6 млн рублей, из них более пятисот тысяч рублей — в России. Большие суммы пожертвовали Г. Гинцбург, инженер-путеец Ю. Бак (1861–1908). Состоявшийся в январе 1906 г. съезд представителей провинциальных комитетов помощи избрал делегацию, которая встретилась с С. Витте и передала ему заявление, обвинявшее правительство в организации погромов.

В губерниях черты оседлости евреи были важной движущей силой революции (см. ниже). В то же время, широкие слои еврейского населения страдали от активных действий Бунда (см. ниже) и других революционных еврейских организаций. Поборы на революцию и самооборону, террористические акты, забастовки, часто устраивавшиеся на небольших предприятиях, разоряли и деморализовали еврейское население.

Союз для достижения полноправия еврейского народа в России принял активное участие в избирательной кампании по выборам в 1-ю Государственную думу, отклонив предложение социалистических еврейских партий, в том числе Бунда, о бойкоте выборов. Отделения Союза на местах были призваны обеспечить избрание в Государственную думу как можно большего числа кандидатов-евреев; если же их шансы были невелики, местным отделениям предписывалось поддерживать тех, кто обещает содействовать эмансипации евреев. Союз осуществлял тесное взаимодействие с конституционно-демократической партией (кадеты). Такая тактика определялась настроениями широких слоев еврейского населения, которые стремились избрать в Государственную думу депутатов «не левее кадетов»; кроме того, местные отделения Союза и конституционно-демократической партии нередко состояли из одних и тех же людей. Другая центристская партия — Союз 17 октября — была неприемлема для евреев, так как выступала против их равноправия. В губерниях черты оседлости сложился так называемый прогрессивный блок в составе конституционно-демократической партии, Союза для достижения полноправия еврейского народа в России, а также польской, украинской, латышской, литовской и эстонской национальных партий. Власти и черносотенцы стремились помешать евреям участвовать в выборах: угрожали погромами, разгоняли собрания еврейских избирателей, выселяли евреев-выборщиков, внушали христианскому населению мысль о недопустимости совместных политических действий с евреями. В черте оседлости эта кампания закончилась полным провалом: более 70% евреев, имевших право голоса, приняли участие в выборах; только в Екатеринославе еврейское население, напуганное угрозой погрома, воздержалось от голосования, и прошел правый депутат. Иной была ситуация в Царстве Польском, где партия народных демократов проводила избирательную кампанию с использованием антисемитской пропаганды и насильственных действий против еврейских избирателей; в результате в первых трех Государственных думах не было ни одного еврея, представлявшего Царство Польское. От губерний черты оседлости в 1-ю Государственную думу было избрано 11 депутатов-евреев; М. Винавер прошел от Петербурга. Несмотря на требование сионистов (см. Сионизм), депутаты-евреи не создали отдельную фракцию, но образовали постоянное совещание «для достижения полноправия еврейского народа в России». В первом постановлении Государственной думы — ответном адресе на тронную речь Николая II — говорилось, что она «вырабатывает законопроект о полном уравнении в правах всех граждан с отменой всех ограничений и привилегий, обусловленных сословием, национальностью, религией и полом». Еврейский вопрос неоднократно поднимался в Государственной думе при выдвижении запросов к правительству. Один из первых запросов такого рода был посвящен печатанию погромных прокламаций в департаменте полиции. Когда 8 июня 1906 г. министр внутренних дел П. Столыпин отвечал на этот запрос, представитель партии демократических реформ, бывший губернатор Бессарабии и товарищ министра внутренних дел князь С. Урусов разоблачил в своем выступлении весь правительственный механизм организации погромов.

В начале июня 1906 г. вновь произошел погром в Белостоке; было убито около 80 евреев. 2 июня Государственная дума утвердила срочный запрос к правительству с требованием немедленно прекратить погром. В выступлениях депутатов, как русских, так и евреев, постоянно утверждалось, что в погромах виновато только правительство, а русский народ не имеет к ним никакого отношения; лишь представители правых партий говорили о том, что в погромах принимают участие широкие слои русского населения. По предложению трудовиков было принято решение создать специальную комиссию по расследованию из трех человек и направить ее в Белосток. Комиссия, в состав которой вошел депутат от Виленской губернии, сионист В. Якубсон (1861-?), заявила, что в Белостоке «произошло систематическое расстреливание мирного еврейского населения, не исключая женщин и детей... гражданские и военные власти не только бездействовали, не только содействовали погромам, но во многих случаях в лице низших агентов производили его сами в виде убийств, истязаний и грабежей». Некоторые выступления депутатов при обсуждении отчета комиссии прозвучали как пощечина российским властям. Так, В. Якубсон, говоря о том, что не пострадали только те улицы города, где была сильная самооборона, отметил: «Русско-японская война оказала скверную услугу нашим войскам. Она научила их бояться выстрелов».

Специальная комиссия 1-й Государственной думы, в работе которой приняли участие М. Винавер, М. Острогорский (1854–1917), Ш. Розенбаум, М. Шефтель, подготовила законопроект о гражданском равноправии. В соответствии с решениями Союза для достижения полноправия еврейского народа в России о «разрешении еврейского вопроса в Думе непременно в связи с основными статьями конституции и вопросами об элементарных общегражданских свободах», в проекте закона предполагалось отменить все распоряжения и законы, дискриминирующие какую-либо часть населения России как религиозное и национальное меньшинство. Проект закона был одобрен Государственной думой и передан в комиссию для составления окончательного текста, но роспуск 1-й Государственной думы 8 июля 1906 г. прервал работу над ним.

Многие из российских государственных деятелей полагали, что для прекращения революции необходимо отменить хотя бы некоторые антиеврейские ограничения; так считали, в частности, председатели Совета министров М. Горемыкин (апрель 1906 г. — июль 1906 г.; январь 1914 г. — январь 1916 г.) и П. Столыпин (июль 1906 г. — сентябрь 1911 г.). По настоянию П. Столыпина после обсуждения в Совете министров в октябре 1906 г. был составлен особый журнал, в котором говорилось об отмене некоторых ограничений для евреев. Предполагалось отменить: запрет на проживание евреев в сельской местности в пределах черты оседлости; запрет на проживание в сельской местности по всей империи для лиц, имеющих право повсеместного жительства (за исключением областей Донского, Терского, Кубанского казачьих войск); запрещение включать евреев в правления акционерных обществ, имеющих земельную собственность. Но Николай II отказался утвердить журнал Совета министров; он писал П. Столыпину: «Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал решения на себя». Активизировалась антисемитская деятельность Союза русского народа; его боевики убили депутатов Государственной думы М. Герценштейна — 18 июля 1906 г. и Г. Иоллоса (1859–1907) — 31 марта 1907 г.

Избирательная кампания по выборам во 2-ю Государственную думу проходила в сложных условиях. Правительство и черносотенцы оказывали давление на еврейских избирателей, действуя разнообразными методами: происходили частые избиения евреев (Одесса, Кишинев, Лубны, Черкассы, Гомель); их запугивали официальные представители власти (например, в Смоленске пристав предупреждал, что те евреи, которые примут участие в выборах, будут высланы из города). Во многих населенных пунктах избирательные комиссии, состоявшие из черносотенцев, вычеркивали из списков избирателей-евреев, число которых и без того было сокращено в соответствии с так называемыми сенатскими разъяснениями, уменьшившими число избирателей среди рабочих, мелкой буржуазии, представителей интеллигенции. Особенно большими были сокращения среди избирателей-евреев в черте оседлости. Из-за раскола Союза для достижения полноправия еврейского народа в России, а также участия в избирательной кампании Бунда и других социалистических партий голоса евреев разделились между различными политическими группировками. В результате во 2-ю Государственную думу было избрано лишь четыре депутата-еврея: трое — от губерний черты оседлости, социал-демократ В. Мандельберг (1870–1944) — от Иркутска (он не принимал участия в совещании еврейских депутатов). Во время дебатов во 2-й Государственной думе гораздо меньше говорилось о проблеме бесправия евреев, чем во время заседаний 1-й Государственной думы, так как конституционные демократы, имевшие самую крупную фракцию, призывали заниматься законодательной работой, а не «парламентскими красноречиями». Во 2-й Государственной думе, в отличие от 1-й, часто звучали грубые антисемитские выпады в выступлениях правых депутатов — В. Пуришкевича, П. Крушевана, В. Шульгина. На совещании представителей правых партий и октябристов, которое состоялось накануне открытия думской сессии, говорилось, что необходимо «абсолютное недопущение еврейского равноправия, так как оно ведет за собой неисчислимые беды для еврейского народа». Вопреки этой угрозе на совещании депутатов-евреев было принято решение добиваться равноправия, использовав правительственный законопроект о свободе совести, который предлагал отменить все обусловленные вероисповеданием ограничения, «за исключением еврейских». Для доработки законопроекта была создана специальная комиссия, в которую входил депутат А. Абрамсон (?–1907). Но в результате роспуска Государственной думы 3 июня 1907 г., ознаменовавшего конец революции 1905–1907 гг., законопроект не был принят.

Евреи России в 1907–1914 гг.

После подавления революции 1905–1907 гг. российское правительство проводило политику, направленную против всех национальных меньшинств, но в первую очередь против евреев. Власти стали лишать их даже тех ограниченных прав, которые были даны евреям во время революции. 29 сентября 1907 г. министр народного просвещения П. Кауфман ответил отказом на просьбу попечителя Одесского учебного округа разрешить, чтобы евреи составили 39% студентов, зачисленных в этом году в Новороссийский университет; было позволено принять лишь десять процентов евреев, как того требовала процентная норма. В 1908 г. при обсуждении в Совете министров вопроса о восстановлении процентной нормы в высших учебных заведениях некоторые участники дискуссии требовали ее ужесточения по сравнению с дореволюционным периодом. Так, товарищ министра внутренних дел С. Крыжановский отметил «тлетворное влияние» евреев «на наше учащееся юношество» и предложил сократить долю студентов-евреев до четырех процентов. В результате Совет министров принял постановление (утвержденное 16 сентября 1908 г. Николаем II) о введении во всех государственных высших учебных заведениях, «за исключением консерватории», процентной нормы, существовавшей до революции. Был запрещен прием евреев в Электротехнический институт и Институт инженеров путей сообщения в Петербурге, Сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ный институт в Москве, Домбровское горное училище (в Царстве Польском), Театральные училища в Москве и Петербурге. Число студентов-евреев резко сократилось: в Петербургском университете в 1907 г. обучались 1200 евреев (12,5%), в 1908 г. — 648 (8,1%), в 1911 г. — 661 (7,8%); в Московском университете в 1907 г. — 594 (7,2%), в 1908 г. — 608 (6,7%), в 1911 г. — 525 (5,2%); в Новороссийском университете в 1908 г. — 763 (24,8%), в 1911 г. — 513 (19%). В Варшавском университете в 1906 г. евреи составляли половину студентов, в 1911 г. — 9,8%. В отдельных случаях советы высших учебных заведений пытались бороться против грубого нарушения университетской автономии в отношении приема евреев. Так, после получения распоряжения П. Столыпина об исключении из Киевского политехнического института ста студентов-евреев, принятых в 1907 г., и о зачислении вместо них христиан, получивших низкие оценки на приемных экзаменах, руководство института подало в отставку. Процентная норма в государственных высших учебных заведениях вынуждала многих евреев поступать в частные институты; в 1912 г. только в Киевском коммерческом институте обучались 1875 евреев. 22 августа Совет министров установил новую процентную норму для государственных средних учебных заведений: число евреев в них не должно было превышать в черте оседлости 15%, во внутренних губерниях — десяти процентов, в Москве и Петербурге — пяти процентов. Эта норма была распространена и на частные гимназии, выпускники которых получали право поступления в высшие учебные заведения. Циркуляр министерства народного просвещения от 10 июля 1910 г. лишил выпускников еврейских средних школ и училищ права поступления в государственные высшие учебные заведения. В 1911 г. процентная норма была впервые введена для экстернов, сдававших экзамены за полный курс высшей или средней школы.

В 1912 г. Сенат запретил назначать евреев помощниками присяжных поверенных. В том же году министр юстиции И. Щегловитов вынудил уйти на пенсию последних евреев — служащих министерства: Я. Тейтеля и вице-директора департамента Я. Гальперна, получившего при отставке чин действительного тайного советника (единственный случай получения этого чина некрещеным евреем). В 1910 г. возобновились выселения евреев из внутренних губерний; хотя циркуляр, изданный П. Столыпиным в мае 1907 г., предписывал губернаторам не изгонять евреев, незаконно поселившихся за пределами черты оседлости до августа 1906 г., имевших «семью и доходность» и признанных «невредными для общественного порядка», по настоянию правых, называвших этот циркуляр «хартией вольности» для евреев, его перестали выполнять. Разъяснение Сената от 1910 г. узаконило выселение евреев — участников обороны Порт-Артура, что полностью противоречило праву повсеместного жительства, предоставленному в 1904 г. всем «беспорочно» служившим участникам русско-японской войны (см. выше).

Антисемитская политика властей России отрицательно сказывалась на международном положении страны. Так, в связи с отказом правительства России предоставить американским евреям те же права, которые имели в России остальные американские граждане, президент Соединенных Штатов Америки У. Тафт по настоянию конгресса денонсировал в декабре 1911 г. русско-американский торговый договор, действовавший с 1832 г.

Антисемитские действия правительства России активно поддерживала Государственная дума 3-го и 4-го созывов. Выборы в нее проводились по новому избирательному закону, введенному после роспуска 2-й Государственной думы 3 июня 1907 г. Обеспечивая большинство депутатских мест землевладельцам и состоятельным горожанам, этот закон позволял евреям рассчитывать на определенное представительство в Государственной думе, так как во многих городах черты оседлости они составляли большинство избирателей. Однако искусное манипулирование составом избирательных курий и съездов избирателей, а также грубое вмешательство администрации в ход выборов привели к тому, что в 3-ю Думу прошли только два депутата-еврея: Л. Нисселович от Курляндской губернии и Н. Фридман от Ковенской. В Одессе после смерти О. Пергамента (1868–1909; крестился в юности) в 3-ю Государственную думу был избран адвокат А. Бродский, но градоначальник И. Толмачев, узнав, что в метрике он записан под другим именем, пригрозил привлечь его к уголовной ответственности за подлог, и А. Бродский был вынужден отказаться от места в Думе. Н. Фридман и Л. Нисселович вступили во фракцию кадетов, но Л. Нисселович добился полной независимости от нее в отношении еврейского вопроса.

Большинство в 3-й и 4-й Думах принадлежало правым группировкам и октябристам, которые в основном поддерживали все антисемитские предложения правых; конституционные демократы и представители различных социалистических партий составляли меньшинство. От правых, а часто и от октябристов, исходила законодательная инициатива, направленная на еще большее ограничение прав евреев. Так, в 1909 г. октябристы предложили дополнить правительственный законопроект о местном суде пунктом о том, что еврей не может быть местным судьей, поскольку это противоречило бы принципам христианского государства. Первоначально поправка была отвергнута, но в 1912 г. она все же вошла в закон, утвержденный Думой. В 1908 г. правые потребовали не призывать евреев на воинскую службу, так как они являются элементом, «растлевающим армию во время войны и крайне ненадежным во время мира»; предлагалось заменить для евреев воинскую повинность денежным налогом. В том же году правому большинству удалось включить в правительственный законопроект о неприкосновенности личности добавление: «никто не может быть ограничен в праве избрания места пребывания и передвижения, за исключением евреев... прибывших в места вне черты оседлости». Было отвергнуто даже предложение оппозиции о предоставлении больным евреям права лечиться в тех населенных пунктах, где они не имели права жительства. Многие выступления лидеров правых партий носили издевательский характер. Так, Н. Марков 2-й рекомендовал создать «отдельные военные части еврейские: пусть их во время войны ставят вперед; если они побегут, их можно расстрелять». В 1910 г. руководитель октябристов А. Гучков предложил не принимать врачей-евреев на военную службу; эта инициатива не была поддержана, но евреям и даже выкрестам запретили поступать в Военно-медицинскую академию. Депутаты-евреи и другие члены оппозиционных фракций пытались давать отпор антисемитам и блокировать антиеврейские законопроекты. Так, О. Пергаменту удалось в блестящей речи доказать абсурдность обвинения российских евреев в уклонении от военной службы, что во многом способствовало отклонению Государственной думой предложения о прекращении их призыва. Л. Нисселович собрал подписи 166 депутатов, в том числе 26 октябристов, под законопроектом об отмене черты оседлости. Но правые не допустили его обсуждения на пленарном заседании Государственной думы и добились передачи законопроекта в комиссию о неприкосновенности личности, где он был фактически похоронен.

Для разрешения конфликтов в Союзе для достижения полноправия еврейского народа в России и для решения других вопросов еврейской жизни в июне 1909 г. в Ковне состоялось совещание еврейских общественных и политических деятелей, в котором принимали участие около 120 представителей различных еврейских партий, движений и общин. На совещание не явились только члены еврейских социалистических партий. По докладу Г. Слиозберга была принята резолюция о необходимости предоставления общинам полного самоуправления и о сохранении их религиозного характера. Обсуждался и вопрос о коробочном сборе: совещание единогласно утвердило предложение отменить его и ввести «дополнительный коробочный сбор», фактически — прогрессивный подоходный налог. Союз для достижения полноправия еврейского народа в России, фактически к этому времени уже распавшийся, был упразднен; совещание избрало так называемый Ковенский комитет, который должен был осуществлять его решения, помогать евреям — депутатам Государственной думы защищать интересы своего народа.

Широкое распространение юдофобских настроений в России привело к появлению нового жанра литературы, так называемого антисемитского романа. Представителями нового направления были В. Крестовский, Н. Вагнер, Е. Шабельская, С. Литвин-Эфрон (см. Русская литература). Важное место в их произведениях занимает идея всемирного еврейского заговора, нашедшая законченное выражение в «Протоколах сионских мудрецов». С конца 19 в. антисемитизм в России начал приобретать расовые черты. В принятом в 1910 г. уставе 2-й мужской гимназии в Полтаве, содержавшейся дворянством, говорилось, что в нее не принимаются евреи, а также лица, «рожденные в иудейской вере», но принявшие потом христианство. Крещеных евреев и их детей перестали принимать в Военно-медицинскую академию. Даже ее начальнику А. Данилевскому (1838–1923) не удалось добиться принятия сына в академию. В изданных в 1912 г. дополнениях к «Правилам о приеме в кадетские корпуса», запрещалось зачислять в них детей еврейского происхождения, даже если крестились их отцы или деды.

В 1910 г. П. Столыпин издал циркуляр, запрещавший национальные культурно-просветительские общества, которые, по мнению председателя Совета министров, способствовали росту «узкого национально-политического самосознания», могущего привести к усилению национальной обособленности. На основании этого указа в 1911 г. было закрыто еврейское литературное общество под председательством Ш. Дубнова, насчитывавшее 120 отделений. Антисемитская истерия в стране еще более усилилась после убийства Д. Богровым П. Столыпина в Киеве в сентябре 1911 г. Только решительное выступление В. Коковцова, ставшего после смерти П. Столыпина председателем Совета министров, спасло евреев от готовившихся погромов.

В обстановке активизации антисемитских организаций (Союза русского народа, Союза Михаила Архангела), находившихся под покровительством Николая II, злобной антиеврейской пропаганды, которую вели «Новое время» А. Суворина, «Гражданин» А. Мещерского, «Русские ведомости» Л. Тихомирова, «Киевлянин» В. Шульгина, в России в 1911 г. вновь возник кровавый навет. В изуверском убийстве 12-летнего А. Ющинского был обвинен М. Бейлис, служащий сахарного завода Зайцевых в Киеве, рядом с территорией которого был найден труп мальчика. Министр юстиции И. Щегловитов пытался любой ценой доказать, что преступление было осуществлено евреями в ритуальных целях. Он отстранил от участия в следствии и уволил со службы начальника киевской сыскной полиции Мищука, судебного следователя В. Фененко, пристава Н. Красовского, которые хотели привлечь к ответственности настоящих убийц А. Ющинского — содержательницу воровского притона В. Чеберяк и ее помощников. Основную роль в придании следствию антиеврейской направленности сыграл прокурор киевской судебной палаты Г. Чаплинский, действовавший согласно распоряжениям И. Щегловитова. М. Бейлиса защищали известные адвокаты О. Грузенберг, А. Зарудный, Д. Григорович-Барский, Н. Карабчиевский, В. Маклаков. В ходе процесса (сентябрь-октябрь 1913 г.) проводились медицинская, психиатрическая и богословская экспертизы, призванные выяснить, было ли убийство А. Ющинского ритуальным актом; большинство экспертов отвергло эту версию. В богословской экспертизе участвовали академик П. Коковцов, профессор Киевской духовной академии А. Глаголев, московский казенный раввин Я. Мазе, профессор Петербургской духовной академии И. Троицкий, доказавшие абсурдность обвинения евреев в употреблении крови для ритуальных целей. Только ксендз из Ташкента И. Пранайтис доказывал, что иудаизм предписывает совершать ритуальные убийства, которым посвящена обширная литература, но не мог привести названия ни одной из книг. Присяжные заседатели были тщательно подобраны: в их число вошли семь крестьян, два мещанина, три мелких чиновника, среди которых не было ни одного еврея. Такой состав жюри позволял властям рассчитывать на обвинительный приговор, тем более что на присяжных оказывалось давление, беспрецедентное в истории российского суда. Тем не менее они оправдали М. Бейлиса, хотя и признали, что труп А. Ющинского, убитого на территории завода Зайцевых, был обескровлен. В отместку И. Щегловитов обрушился с преследованиями на тех, кто пытался найти истинных убийц А. Ющинского. А. Марголин, принимавший активное участие в независимом расследовании обстоятельств преступления, был лишен звания присяжного поверенного; В. Шульгин, резко критиковавший власти в газете «Киевлянин» (вопреки общей антисемитской ориентации этого издания) за стремление возродить в России кровавый навет, и В. Маклаков, опубликовавший в «Русской мысли» под редакцией П. Струве статью о деле Бейлиса, были приговорены к трехмесячному тюремному заключению за «распространение в печати заведомо ложных сведении о действиях правительственных лиц.

В 1912 г. в 4-ю Государственную думу было избрано три депутата-еврея: Н. Фридман от Ковенской губернии, И. Гуревич от Курляндской губернии, М. Бомаш от Лодзи. Для оказания им содействия было образовано политическое бюро, в которое вошли представители Еврейской народной группы, Фолкспартей, сионистов и Еврейской демократической группы. При политическом бюро действовало информационное бюро, собиравшее материалы о преследованиях евреев и публиковавшее их в России и за границей; основную роль в нем играл А. Браудо.

Поражение революции 1905–1907 гг. привело к ослаблению интереса к политике как в русской, так и в еврейской среде; заметно сократилось число членов политических партий. Многие еврейские интеллигенты стали уделять основное внимание повышению благосостояния еврейских народных масс, развитию еврейской культуры и образования. В России стали создаваться разнообразные неполитические еврейские общества; закон об обществах, принятый в 1906 г., значительно облегчил их регистрацию. В 1906 г. официальный статус получил ОРТ, много сделавший в эти годы для поощрения труда ремесленников. В 1907 г. под председательством М. Шефтеля было основано Общество для научных еврейских изданий, выпустившее 16-томную «Еврейскую энциклопедию» (см. ниже). В 1908 г. в Петербурге было создано Еврейское историко-этнографическое общество под председательством М. Винавера; оно выпускало журнал «Еврейская старина». Продолжало активно действовать ОПЕ, 30 отделений которого в 1913 г. объединяли семь тысяч человек. В августе 1912 г. было создано ОЗЕ.

Первая мировая война

Евреи России, как и других воюющих стран, приняли участие в Первой мировой войне, начавшейся в июле 1914 г. Патриотический подъем, охвативший Россию, не оставил в стороне и евреев. Мобилизация среди них прошла практически без недобора; процент евреев в армии во время войны был выше, чем в составе населения России в целом: в 1914 г. в армии насчитывалось четыреста тысяч евреев, к концу 1916 г. их число возросло до пятисот тысяч. Некоторые евреи — выпускники гимназий и университетов, освобожденные от призыва, пошли на фронт добровольцами. В армии было много врачей-евреев и даже отдельные офицеры-евреи. Тысячи евреев были награждены за участие в войне, некоторые стали полными Георгиевскими кавалерами. Тем не менее с первых дней войны среди высшего командного состава армии и военной администрации прифронтовых районов стали широко распространяться слухи о якобы поголовной поддержке Германии евреями. Уже в начале августа 1914 г. военный комендант поселка Мышенка близ Лодзи предписал всем евреям (около двух тысяч человек) немедленно покинуть этот населенный пункт и не отменил свой приказ даже после распоряжения губернатора об их возвращении. Распространению антиеврейских настроений в начальный период войны во многом способствовало польское население прифронтовых районов. В особенно тяжелом положении оказалось еврейское население Галиции, которая была оккупирована русскими войсками в 1914–15 гг. Здесь армейское командование считало евреев своими главными врагами: в приказах, расклеенных на улицах галицийских городов, говорилось о «явно враждебном отношении евреев» к русской армии. Издевательства над евреями, избиения, и даже погромы, которые особенно часто устраивали казачьи части, стали в Галиции обычным явлением. Во Львове и в других местах военные власти брали евреев в качестве заложников. После того, как 1 мая 1915 г. австро-венгерские и немецкие войска начали наступление в Галиции, русское командование выслало оттуда всех евреев; их вывозили в товарных вагонах под конвоем. В русской армии были очень популярны рассказы о поголовном участии еврейского населения в шпионаже в пользу Германии; ходили даже слухи о том, что религиозные евреи прячут в бородах телефоны для передачи немцам секретной информации. Немало евреев было расстреляно без суда или по приговору военно-полевых судов (если дела евреев, обвинявшихся в шпионаже, разбирал гражданский суд с участием защитников, в подавляющем большинстве случаев им выносили оправдательные приговоры). Военное командование стало брать евреев в заложники и на территории самой России. 24 декабря 1914 г. три заложника-еврея были расстреляны в городе Сохачев. Иногда офицеры российской контрразведки подбрасывали евреям компрометирующие их документы и требовали выкуп за прекращение дела. Только одним контрразведывательным отрядом по сфабрикованным делам были расстреляны 18 евреев.

Наибольшей враждебностью по отношению к еврейскому населению отличалось высшее военное командование — главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и начальник штаба Ставки генерал Н. Янушкевич (поляк, принявший православие). Безосновательно заявив, что во время одного из боев русская часть была выбита из прифронтовой деревни и понесла большие потери из-за того, что «в подвалах евреями были спрятаны немецкие солдаты», Николай Николаевич и Н. Янушкевич приказали выслать все еврейское население из большей части Курляндской (28 апреля 1915 г.) и Ковенской (5 мая 1915 г.) губерний. В приказе также говорилось, что «... в отношении евреев, проживающих в ныне занятых германскими властями местностях, надлежит проводить указанную меру [выселение] немедленно вслед за занятием их нашими войсками». Высланных отправляли в некоторые районы черты оседлости. В Ковенской губернии выселение было поголовным: из Ковно вывозили больных, раненых солдат, семьи фронтовиков. Выселение, осуществлявшееся в очень тяжелых для евреев условиях (на сборы давалось 48 часов; часто не разрешали брать самые необходимые вещи; высланные подвергались издевательствам, их перевозили в товарных вагонах с надписью «шпионы»), вызвало волну возмущения в России и за границей. Управляющий делами Совета министров А. Яхонтов вспоминал, что «даже непримиримые антисемиты приходили к членам правительства с протестами и жалобами на возмутительное отношение к евреям на фронте». Особоуполномоченный по гражданскому управлению Прибалтийского края П. Курлов под свою ответственность остановил высылку некоторых категорий еврейского населения — врачей, а также всех тех, кто участвовал в снабжении армии. На заседании Совета министров министр внутренних дел Н. Щербатов и министр земледелия А. Кривошеий прямо говорили, что Н. Янушкевич пытается свалить на евреев ответственность за неудачи на фронте. После этого военное командование было вынуждено отдать приказ о приостановке выселений (10–11 мая 1915 г.). Возмущенный этим, Н. Янушкевич писал Совету министров, что он считает «... все принятые в отношении евреев меры весьма слабыми и не остановился бы перед усилением их в более значительной степени». Антисемитизм российского командования проявлялся и в отношении евреев, служивших в армии. Так, в секретном приказе Управления начальника санитарной части армий Юго-Западного фронта, выпущенном в январе 1915 г., говорилось, что для предотвращения анти­правитель­ственной пропаганды, которую якобы ведут евреи-врачи и санитары, следует направлять их не в санитарные поезда и госпитали, а «в такие места, где условия мало благоприятствуют развитию пропаганды, как, например, на передовые позиции, уборку раненых с полей сражений». После того, как 23 августа 1915 г. Николай Николаевич и генерал Н. Янушкевич были смещены с высших командных постов, антиеврейская политика военных властей несколько смягчилась.

Отдельные меры, направленные против евреев, принимала в начальный период войны и гражданская администрация. В августе 1914 г. были разосланы циркуляры по почтовому ведомству, требовавшие уничтожать все письма, в которых есть «хотя бы несколько слов на еврейском языке». 5 июля 1915 г. было опубликовано правительственное распоряжение, предписывавшее временно прекратить издание всех газет и журналов на идиш и иврите (под предлогом трудностей с осуществлением цензурного надзора).

В 1914–16 гг., с продвижением германской армии на восток, многие губернии черты оседлости стали ареной боевых действий; значительная часть живших здесь евреев была вынуждена эвакуироваться. К концу 1916 г. насчитывалось около 350 тыс. беженцев-евреев. Для оказания им помощи в 1914–15 гг. в различных городах стали создаваться Еврейские комитеты помощи жертвам войны (ЕКОПО). Их координационным центром стал Петербургский комитет, который в 1914–15 гг. возглавлял М. Варшавский, а в 1915–17 гг. — барон А. Гинцбург (1863-?). Вместе с ОРТ, ОЗЕ и другими еврейскими организациями ЕКОПО организовали в прифронтовых районах и в тех населенных пунктах, куда отправлялись беженцы, поликлиники, больницы, кухни-столовые, дома инвалидов, общежития, детские лагеря, сады, ясли, курсы профессионального обучения. Правительственное Особое совещание по устройству беженцев, где представителями ЕКОПО были Г. Слиозберг и М. Шефтель, передало комитетам более 25 млн рублей. Поддержку ЕКОПО оказывала также благотворительная организация «Татьянинский комитет»; 11 млн рублей было предоставлено ЕКОПО еврейскими организациями США.

Поскольку города и местечки черты оседлости (частично уже оккупированной германскими войсками) не могли вместить сотни тысяч еврейских беженцев, летом 1915 г. делегация ЕКОПО во главе с Г. Слиозбергом и бароном А. Гинцбургом посетила министра внутренних дел князя Н. Щербатова, обратившись к нему с просьбой об открытии внутренних губерний для евреев. На заседании Совета министров, где обсуждался этот вопрос, министр иностранных дел С. Сазонов указал, что союзники России по Антанте недовольны преследованиями евреев, о которых много говорит немецкая пропаганда, а министр финансов П. Барк сообщил: «... всеобщее возмущение по поводу отношения к еврейству» приводит к «трудностям с размещением государственных бумаг». Было решено, что «... необходим демонстративный акт по еврейскому вопросу». Но, опасаясь активного сопротивления правых фракций в Государственной думе, министры предпочли фактически упразднить черту оседлости на основании статьи 158 положения об учреждении министерств, дававшей правительству возможность в особых случаях принимать чрезвычайные решения в обход законов с разрешения императора, то есть без утверждения в Государственной думе. 15 августа 1915 г. был издан циркуляр Н. Щербатова, разрешавший «евреям жить в городских поселениях, за исключением столиц и местностей, находящихся в ведении министерств Императорского Двора и Военного»; таким образом, запрет на проживание евреев сохранился лишь в Москве, Петрограде, областях Донского, Кубанского и Терского казачьих войск, а также на курортах, где отдыхала царская семья. Многие участники заседания Совета министров, признавая необходимость этой меры, выражали неудовольствие улучшением положения евреев; так, министр путей сообщения С. Рухлов не мог «переварить, что вся Россия страдает от тяжестей войны, но первыми получат облегчение евреи». Несмотря на подобные настроения ряда членов правительства, 10 августа 1915 г. было опубликовано постановление Совета министров, разрешавшее евреям — участникам войны и их детям поступать в средние и высшие учебные заведения «вне конкурса и не считаясь с существующими ограничениями». В декабре 1915 г. Совет министров одобрил заключение Особого совещания при министерстве юстиции о возможности зачисления евреев в присяжные поверенные на основании процентной нормы (от пяти до 15%; евреев, проработавших помощниками присяжных поверенных установленный законом срок, разрешалось зачислять сверх нормы).

Политическое и информационное бюро при еврейских депутатах 4-й Государственной думы с самого начала войны проводили большую работу по ознакомлению российской и мировой общественности с антиеврейскими мероприятиями правительства и военного командования. В ноябре 1914 г. в Петрограде состоялось совещание еврейских общественных деятелей, на котором обсуждался вопрос о борьбе за равноправие в условиях войны; было принято решение по-прежнему ориентироваться на партию конституционных демократов. В августе 1915 г. в Государственной думе образовался так называемый Прогрессивный блок, в который вошли как правые группы (прогрессивные националисты во главе с В. Шульгиным), так и центристы (октябристы во главе с С. Шидловским), а также фракция кадетов. Депутаты-евреи, которые были членами этой фракции, также вошли в Прогрессивный блок, требовавший создать «правительство общественного доверия». В отношении еврейского вопроса в пятом пункте программы блока говорилось о необходимости «отмены ограничений в правах евреям, в частности, дальнейших шагов к отмене черты оседлости, облегчения доступа в учебные заведения и отмены стеснений в выборе профессий». Весьма умеренные требования блока в этом вопросе объяснялись стремлением кадетов достигнуть компромисса с националистами, которых возглавлял В. Шульгин, «помешавшийся на еврейском вопросе» (выражение П. Милюкова).

В конце 1915 г. исполняющий обязанности директора департамента полиции Кафаров разослал циркуляр, где обвинял евреев-коммерсантов в том, что они хотят «вызвать общее недовольство и протест против войны путем голода и чрезмерного вздорожания жизненных продуктов», скрывая продовольственные товары, а также скупают медные деньги, распространяя при этом слухи, что «... русское правительство обанкротилось, так как не имеет металла даже для монеты». Тогда же министр финансов П. Барк издал циркуляр о том, что германское командование при помощи российских немцев и привлеченных «к этому делу путем подкупа евреев» хотело «произвести ... посредством особых машин выжигание хлебов на корню». Об этих циркулярах в Государственной думе был внесен срочный запрос, который первыми подписали депутаты-евреи. Во время его обсуждения (8 марта 1916 г.) член Прогрессивного блока граф Капнист 2-й заявил, что фракция не видит никаких оснований для запроса, а потому, в интересах мира в Государственной думе, будет голосовать за его отклонение. Это заявление было воспринято как позиция всего блока, и поэтому М. Бомаш заявил, что депутаты, подписавшие запрос, снимают его, сославшись на заявление представителя министерства финансов о том, что министр уже отменил циркуляр. После этого многие представители еврейской общественности, например, Г. Ландау (см. А. Ландау) потребовали, чтобы депутаты-евреи вышли из Прогрессивного блока.

Несмотря на преследования со стороны властей, еврейская культурная жизнь продолжалась и в годы войны. Функционировали различные культурно-просветительские объединения; ОПЕ и ОРТ открыли целый ряд учебных заведений. В 1915 г. по инициативе скульптора И. Гинцбурга было учреждено Еврейское общество поощрения художеств под председательством М. Винавера, в 1916 г. — Еврейское литературно-художественное общество имени Леона Переца. Появились новые еврейские периодические издания на русском языке. ЕКОПО в 1915–16 гг. издавали журнал «Помощь», в 1916–17 гг. — «Дело помощи»; редактором обоих изданий был С. Хазан. ОРТ выпускал ежемесячник «Вестник трудовой помощи среди евреев» под редакцией Б. Бруцкуса. О других еврейских периодических изданиях, выходивших в это время, см. Периодическая печать. Периодическая печать в России на русском языке.

Кризис традиционного уклада

Эпоха «великих реформ» Александра II явилась поворотным пунктом в истории российского еврейства, которое до этого периода представляло собой более или менее однородную в культурно-социальном отношении общность, несмотря на внутренние противоречия между хасидами и митнагдим, между сторонниками Хаскалы и защитниками старого уклада. Даже некоторые радикальные маскилим строго следовали еврейской традиции. В эпоху Николая I они апеллировали к доброй воле царского правительства и выступали его союзниками при проведении школьной реформы. Этим была в значительной мере предопределена неудача маскилим: они столкнулись с решительным сопротивлением еврейских масс, упорно отстаивавших традиционные формы религиозного образования и общинной организации. Сами «просветители», воспитанные в духе берлинской Хаскалы, были, как правило, далеки в культурном отношении от российского еврейства; «немецкий акцент» сторонников Хаскалы делал намерения ее идеологов и проводников вдвойне чуждыми евреям России. Однако решающим фактором, предопределившим сопротивление Хаскале со стороны еврейских религиозных авторитетов, было их отрицательное отношение к любым отступлениям от традиционного образа мысли.

В эпоху «великих реформ» на смену онемеченным сторонникам «казенного просвещения» пришли выпускники раввинских училищ, владевшие русским языком и знакомые с русской литературой. Еврейская молодежь, воспитанная на русской литературе, воспринимала проповедовавшиеся ею идеи материализма, позитивизма и утилитаризма, которые широко распространялись в 1860-х гг. среди русской разночинной интеллигенции. Общественный подъем этих лет, гласность, появление сравнительно независимой печати внушали еврейской молодежи веру в возможность слияния с русским народом; этому же способствовали первые шаги правительства Александра II по пути эмансипации, дружественные по отношению к евреям высказывания русских либералов, порождавшие надежды на обретение в недалеком будущем гражданского равноправия. Изучение русского языка получило широкое распространение; появились еврейские печатные издания на русском языке (см. выше). Первоначально они считали своими главными задачами борьбу за равноправие и защиту еврейства от различных обвинений; однако с течением времени эти издания все в большей степени становились проводниками идей ассимиляции и «полного слияния интересов еврейского населения с интересами прочих граждан». К полной русификации еврейского просвещения стремилось одесское отделение ОПЕ: оно намеревалось осуществить перевод Библии и молитвенников на русский язык, который должен был «сделаться национальным языком евреев». Лишь одесский погром 1871 г. заставил руководителей отделения усомниться в правильности этой политики.

Перемена ориентации еврейской интеллигенции в 1860-х гг. не могла не сказаться и на других слоях еврейского населения России. Этому способствовало общее изменение социально-экономической ситуации в стране. Разрешение определенным категориям евреев жить вне черты оседлости, несмотря на попытки бюрократии ограничить число тех, кто пользовался этой привилегией (см. выше), не могло не способствовать более тесному общению евреев с окружающим миром и усилению влияния последнего на формы еврейского быта. Это влияние постепенно распространялось на все новые группы еврейского населения, первоначально не затронутые реформами. Мощным орудием разрушения традиционного уклада еврейской жизни стала общерусская школа, в которую устремились массы еврейской молодежи (см. выше). И все же основная масса российского еврейства сохранила традиционный образ жизни. Черта оседлости, принудительно концентрировавшая евреев в глухих местечках, куда не проникали новые культурные веяния, способствовала сохранению старой структуры религиозного образования. Хотя представители еврейской интеллигенции, проникнутые духом Хаскалы, неоднократно пытались реформировать или уничтожить систему традиционного образования, обращаясь при этом за содействием к властям, вся совокупность социально-бытовых условий резко отделяла основную часть еврейства от общеэкономической и культурной жизни России. Фактически к «русской гражданственности» приобщились лишь небольшие группы состоятельных и образованных евреев, главным образом в крупных торгово-промышленных центрах. Широкие массы оставались изолированными не только от русского общества, но и от значительной части нерелигиозной еврейской интеллигенции, подвергшейся русификации.

Ухудшение экономического положения еврейских масс, наметившееся уже в годы правления Николая I, приняло в 1860-х гг. крайне интенсивный характер. Социально-экономические перемены, связанные с отменой крепостного права, развитием промышленности, торговли и транспорта (железнодорожного и пароходного), привели к резкому сокращению посреднических функций, выполнявшихся ранее евреями; излишними стали многие постоялые дворы и почтовые станции, сократилась торговля лошадьми и т. д. Такой же эффект имело упразднение системы винных откупов и подрядов; снижение таможенных тарифов лишило доходов тех евреев, которые занимались контрабандой. Приспособлению еврейского населения к новым экономическим условиям препятствовало сохранение черты оседлости. Масштабы промышленной деятельности евреев, обычно нанимавших на работу своих единоверцев, были недостаточны для того, чтобы обеспечить их всех средствами к существованию; массовый переход малоимущих евреев в сферу торговли не спасал их от крайней нищеты. Обеднение еврейских масс приводило к росту недоимок; общины, ответственные за поступление податей, искали помощи у состоятельных евреев, которые в свою очередь требовали расходовать на покрытие недоимок суммы коробочного сбора. Это усиливало социальные конфликты внутри общины и способствовало разложению старого уклада еврейской жизни.

Изменения происходили и в религиозной сфере: острота противоречий между хасидами и митнагдим продолжала уменьшаться; вместе с тем обозначились некоторые реформистские тенденции: в отдельных местах вводились проповедь на немецком или русском языках, хоральное пение, по-новому строились синагогальные здания и т. п. Однако реформизм не получил в России сколько-нибудь значительного распространения, встретив решительное противодействие в ортодоксальных кругах. Ответом литовских митнагдим на угрозу кризиса явилось моралистическое движение Мусар, противостоявшее как хасидизму, так и Хаскале и ассимиляторству. Но разложение старого уклада уже нельзя было остановить. Одним из симптомов этого процесса стало пробуждение у еврейских женщин интереса к образованию: они обратились к чтению новой литературы на русском и еврейском языках и начали усваивать распространенные среди русской интеллигенции идеи женской эмансипации.

Погромы 1881–82 гг. и реакционная антиеврейская политика правительства Александра III привели к усилению кризиса традиционного уклада жизни российского еврейства. Одним из самых действенных факторов разрушения этого уклада стала массовая эмиграция (см. ниже): она вырывала еврея из привычной ему среды, бросая его в совершенно новые социально-экономические условия. Общение оставшихся в России евреев с членами их семей, переселившимися за границу (в США, Латинскую Америку, Южную Африку и другие страны), способствовало ослаблению местечковой замкнутости, расшатыванию старого патриархального мировоззрения. Ухудшение экономического и правового положения евреев отрицательно сказалось на системе традиционного религиозного образования: молодежи приходилось больше заботиться об удовлетворении элементарных материальных, а не духовных потребностей. Тем не менее конец 19 в. был ознаменован появлением новых крупных иешив (см. ниже); постепенно модернизировались система обучения в них и быт учащихся. Ограничение доступа в общие учебные заведения привело к тому, что еврейские юноши и девушки устремились в университеты за пределами России — в Германии, Швейцарии, Франции, Бельгии и Италии. Те, кого не принимали в гимназии, годами готовились к сдаче «экстерном» экзаменов на аттестат зрелости. Среди еврейской молодежи, получавшей образование в трудной борьбе с административными запретами, широко распространялись радикальные идеи; выпускники зарубежных университетов часто возвращались в Россию сложившимися революционерами.

В отличие от эпохи реформ Александра II, когда нередко возникали конфликты между ортодоксальными родителями и стремившимися к европейскому просвещению детьми, в период реакции 1880–90-х гг. родители значительно чаще поощряли стремление своих детей к общему образованию, считая его одним из самых действенных средств в борьбе за существование. Ослабление противоречий между поколениями на почве отношения к религии сопровождалось уменьшением влияния традиционного религиозного руководства как у митнагдим, так и у хасидов.

Для настроений еврейской интеллигенции в 1880-х гг. характерно разочарование в идеалах ассимиляции, связанное с безразличием, проявленным русским обществом, в том числе его либеральными и даже радикально настроенными представителями, к трагедии русского еврейства. Видные деятели поздней Хаскалы, ограничивавшие еврейское национальное возрождение чисто духовной сферой (П. Смоленскин), выражавшие надежды на смягчение этнической и религиозной вражды (в том числе антисемитизма) в результате общественного прогресса (М. Л. Лилиенблюм) или даже пропагандировавшие ассимиляцию (Л. Пинскер), выступили как активные сторонники идеи возвращения в Эрец-Исраэль. Их взгляды отражал журнал «Восход», основанный в 1881 г. Возникло движение Ховевей Цион (см. ниже). Идейный перелом 1880-х гг. особенно сильно затронул творчество еврейских литераторов, писавших на русском языке (Л. Леванда, С. Фруг и другие). Симптомом духовного кризиса ассимилированной еврейской интеллигенции стало возникновение таких полухристианских, полурационалистических еврейских сект, как Духовно-библейское братство Я. Гордина, Новый Израиль Я. Прилукера и Община новозаветных израильтян И. Рабиновича.

Мощным фактором разложения старого уклада стал в 1880-х гг. значительный численный рост в еврействе класса наемных рабочих, оказавший огромное влияние не только на социально-экономические отношения, но и на идейно-политические течения в русском еврействе и ознаменовавший конец традиционной социальной структуры русского еврейства, подавляющее большинство которого принадлежало к мелкой, а небольшая часть — к средней буржуазии (см. ниже). Еврейский рабочий класс с самого своего возникновения отличался высокой политической активностью. Многовековая традиция взаимопомощи еврейских ремесленников и подмастерьев в Восточной Европе обусловила склонность еврейских рабочих к классовой организации и сознательным классовым действиям; вкупе с острой конкуренцией и конфликтами с рабочими-неевреями это способствовало возникновению в 1890-х гг. еврейских рабочих кружков, а затем и первой еврейской рабочей партии — Бунд (см. ниже).

Возникновение еврейского рабочего движения не только свидетельствовало о распаде традиционного уклада жизни, но и способствовало ускорению этого распада. Сильный удар традиционному укладу нанес сионизм, который нашел в России сторонников среди всех групп еврейства — ортодоксов и маскилим, среднего класса и рабочих, молодежи и интеллигенции; он пробуждал национальную мысль и способствовал возрождению национальной культуры. Большинство крупнейших раввинов России не поддержало сионизм, видя в нем своего рода лжемессианство — стремление добиться избавления собственными силами, без Божественного вмешательства. Для объединения религиозных кругов в борьбе с новым течением была создана партия Агуддат Исраэль (1912); солидарность с ней выразили почти все религиозные авторитеты России. В то же время группа ортодоксальных раввинов во главе с И. Я. Рейнесом образовала движение религиозного сионизма, оформившееся в движение Мизрахи. С конца 19 в. стали появляться и идейные течения, стремившиеся совместить национальные и социальные цели, в том числе различные течения социалистического сионизма (см. ниже); их популярность особенно возросла в годы революции 1905–1907 гг. и в последующий период реакции. Под влиянием революционных и сионистских движений в социально-политическом облике российского еврейства в короткий срок произошли огромные перемены. Молодежь покидала религиозные учебные заведения ради участия в политических движениях. Как сионисты, так и бундовцы приняли активное участие в создании отрядов самообороны (см. выше), стремясь защитить не только жизнь и имущество евреев, но и честь еврейского народа. Традиционный уклад еврейской жизни не знал активной самозащиты от преследований.

Ортодоксальные круги вели скрытую (а иногда и явную) борьбу против свободомыслящей еврейской интеллигенции; осуждая участие евреев в освободительном движении, они стремились заручиться поддержкой властей. Им удалось добиться согласия правительства на продолжение работы раввинской комиссии: она собиралась в начале 1879 г. (см. выше) и зимой 1893–94 гг. Очередное заседание комиссии было назначено на весну 1910 г.; тогда же представители различных еврейских обществ, движений и религиозных течений решили созвать съезд раввинов и духовных лидеров общин губерний черты оседлости, Петербурга и Москвы. Он состоялся в 1910 г., одновременно с заседанием раввинской комиссии. Программа съезда была составлена департаментом духовных дел. Под председательством барона Д. Гинцбурга (см. Гинцбург, семья) рассматривались проблемы, связанные с организацией общин, предполагавшейся отменой коробочного сбора и образовательного ценза для раввинов, избираемых общинами. Обсуждалось также религиозное законодательство о браке (см. также Агуна, Левиратный брак и халица); был поставлен вопрос о тексте еврейской присяги (см. Клятва) и т. п.

Выборы на раввинский съезд не привлекли внимания еврейской интеллигенции; большинство его делегатов принадлежало к строго ортодоксальным кругам, главным образом хасидским. Руководство выборами фактически осуществлял глава Хабада — Шолом Дов Бер Шнеерсон (см. Шнеерсон, хасидская династия). Его взгляды на съезде выражал нежинский духовный раввин Менахем-Мендл Хейн (1879–1919; убит погромщиками-белогвардейцами). Участвовал в съезде и брест-литовский раввин Х. Соловейчик, видный представитель митнагдим. Присутствовали три общественных («казенных») раввина — убежденный сионист В. Тёмкин из Херсонской губернии, Я. Мазе из Москвы и И. С. Шнеерсон из Черниговской губернии, племянник главы Хабада, представлявшие на съезде либеральную точку зрения. Важную роль в организации съезда играл Г. Слиозберг. С большим трудом преодолевая сопротивление ортодоксов, сторонникам либеральной трактовки Галахи удалось добиться согласия большинства делегатов на смягчение некоторых формул законодательства о браке; с другой стороны, съезд отверг предложение вносить в метрические книги младенцев, не подвергшихся обрезанию. Было решено, что коробочный сбор и ценз для избираемых раввинов следует отменить; делегаты выступили за сохранение чисто религиозного характера общины. Раввинский съезд 1910 г. стал последним в дореволюционной России форумом, на котором присутствовали представители различных религиозных течений.

В конце 19 в. — начале 20 в. национальное возрождение русского еврейства нашло также выражение в небывалом расцвете еврейского литературного и научного творчества на иврите, идиш и русском языках, в создании научных и культурно-просветительских обществ, в распространении еврейской периодической печати на различных языках (см. ниже). Традиционный уклад все более уступал место новым, современным формам общественно-политической жизни. Первая мировая война нанесла ему сильный удар, вырвав из мест проживания тысячи евреев западных областей, в большей или меньшей степени хранивших верность традиционным устоям. Мобилизация еврейской молодежи в русскую армию и запрещение публикаций на еврейских языках ускорили процесс русификации. Оккупация западных областей страны германскими войсками отрезала от российского еврейства его наименее ассимилированную часть. Разрушение традиционного уклада жизни российского еврейства было завершено Февральской революцией 1917 г., большевистским переворотом в октябре 1917 г. и гражданской войной.

Эмиграция евреев из России

Важным явлением в жизни еврейского населения России была в 1881–1914 гг. эмиграция: в эти годы страну покинули 1 млн 980 тыс. евреев. Среди эмигрантов преобладали представители беднейших слоев населения; так, лишь от 4,6% до 6,1% евреев, приезжавших из России в США в 1899–1907 гг., имели при себе сумму денег, превышавшую 30 долларов. Много было лиц без определенных занятий: в 1899 г. они составили 52,5% еврейских эмигрантов из России (в это число входили женщины и дети). В 1899–1907 гг. среди эмигрантов из России, имевших профессию, рабочие и ремесленники составляли 63%, прислуга — 25%, представители свободных профессий и торговцы — по 1%.

С самого начала массовая эмиграция евреев из России проходила в очень трудных условиях. Напуганные погромами 1881–82 гг., десятки тысяч человек бежали из страны и сосредоточились в Германии и Австро-Венгрии, ожидая возможности уехать в США. В особенно тяжелом положении находились нелегальные эмигранты: до создания Еврейского колонизационного общества (ЕКО) в 1892 г. евреям было трудно получить заграничный паспорт из-за многочисленных бюрократических формальностей, а незаконный переход границы считался в России тяжелым преступлением и карался ссылкой в Сибирь (в то же время, пограничная стража за небольшую взятку охотно пропускала нелегальных эмигрантов). Евреи, покидавшие Россию, становились объектом злоупотреблений со стороны агентов транспортных компаний, которые размещали эмигрантов на станциях, где не было подходящего жилья, заставляли покупать товары в определенных лавках, обменивали деньги по невыгодному курсу, разрешали грузиться только на пароходы, присланные компанией. С эмигрантами крайне грубо обращались, а при малейшем проявлении недовольства выдавали местным властям, которые иногда отправляли их обратно в Россию. На пароходах, перевозивших эмигрантов, царили скученность и антисанитария. К концу 19 в. положение эмигрантов улучшилось благодаря деятельности ЕКО, которое организовало 450 информационных бюро и 20 районных комитетов. Они помогали евреям быстро получить выездные документы, вели переговоры с представителями пароходных обществ, давали эмигрантам возможность покупать билеты по сравнительно низким ценам, издавали популярные брошюры о странах, в которые можно эмигрировать, распространяли журнал «Еврейский эмигрант». Более половины всех евреев, уехавших в 1900–14 гг. из России в США, пользовались услугами ЕКО. Другой организацией, оказывавшей помощь эмигрантам, было Еврейское эмиграционное общество, созданное территориалистами (см. Территориализм). Правление общества находилось в Киеве, отделения — в Варшаве, Одессе, Кривом Роге, Ровно. Общество много сделало для улучшения условий переезда из России в США и облегчения устройства эмигрантов на новом месте; в частности, оно стремилось отправлять их не в Нью-Йорк, где многие оказывались в тяжелом положении, а в южные и юго-западные штаты.

Массовая эмиграция вызывала бурные споры в различных кругах еврейской общественности России. Некоторые еврейские деятели, близкие к правительству (например, С. Поляков, Н. Бакст, врач и публицист Исаак Оршанский, 1851–?), считали эмиграцию «подстрекательством к бунту». На встрече с министром внутренних дел Н. Игнатьевым в 1882 г. С. Поляков заявил, что «для русских граждан эмиграции не существует». Вопрос об эмиграции обсуждался на съезде еврейских общественных деятелей, проходившем в Петербурге 8–27 апреля 1882 г. Хотя министерство внутренних дел считало, что съезд должен разработать программу сокращения численности еврейского населения в черте оседлости (предупреждая при этом, что евреи не будут допущены во внутренние губернии страны), он решительно высказался против эмиграции как способа решения проблем еврейского населения России и отказался создать какую-либо организацию по оказанию помощи эмигрантам. Резолюция съезда призывала «совершенно отвергнуть мысль об устройстве эмиграции как противоречащую достоинству русского государства и исторически приобретенным евреями правам на их настоящее отечество».

В то же время погромы, антиеврейская политика правительства, травля евреев на страницах русской прессы различных направлений привели к тому, что многие еврейские интеллигенты и общественные деятели, выступавшие ранее за ассимиляцию, пришли к выводу, что у евреев в России нет будущего, и потому им следует эмигрировать. Но между сторонниками эмиграции не было единства по вопросу о том, куда она должна направляться. Ховевей Цион (см. ниже), а затем участники сионистского движения призывали заселять Эрец-Исраэль, где со временем должно возникнуть самостоятельное еврейское государство. Члены Еврейского территориального общества (см. ниже; см. также Территориализм) считали, что для поселения евреев и создания ими государства может быть выбрана любая страна, где имеются для этого подходящие условия. Однако, вопреки усилиям сионистов и территориалистов, основной поток еврейской эмиграции направлялся не в более или менее неосвоенные области, где существовала принципиальная возможность создания нового государства, а в США; в 1881–1914 гг. туда прибыли 78,6% евреев, покинувших Россию (1 млн 557 тыс. человек), лишь немногие ехали в Эрец-Исраэль, Аргентину и другие страны. Уже в 1881 г. в Одессе возникло общество Ам-‘олам, сторонники которого, разделяя взгляды русских народников, призывали к созданию в США еврейских сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных колоний социалистического типа (было создано несколько таких колоний, но все они вскоре распались). Позднее, в начале 20 в., за эмиграцию в США выступила Еврейская народная партия (Фолкспартей; см. ниже).

Многие российские министры и губернаторы приветствовали еврейскую эмиграцию, надеясь таким путем резко сократить численность еврейского населения России. В январе 1882 г. министр внутренних дел Н. Игнатьев заявил Ис. Оршанскому: «Западная граница для евреев открыта». На отчете губернатора Подолии, в котором говорилось о желательности выселения из России «еврейского пролетариата», Александр III написал: «...и даже очень полезно». Некоторые русские государственные деятели считали, что евреи, уехавшие из России, станут проводниками ее влияния в различных странах. Н. Игнатьев говорил: «...палестинские евреи нам сослужат еще большую службу... Они явятся там нашим форпостом и помогут нам добыть ключи от Гроба Господня». Наиболее недвусмысленно роль эмиграции в решении еврейского вопроса оценил К. Победоносцев: «Одна треть [российских евреев] вымрет, одна — выселится, одна бесследно растворится в окружающем населении». Российские власти заинтересовались предложением барона М. де Гирша создать Еврейское колонизационное общество, призванное вывезти из России в течение 25 лет более трех миллионов евреев (главным образом в Аргентину). В 1892 г. отделение ЕКО было открыто в Петербурге. Правительство России санкционировало даже выезд из страны при помощи ЕКО молодых евреев призывного возраста, не отслуживших в армии, но при этом власти хотели, чтобы эмигранты не возвращались обратно в Россию. Поэтому при отъезде в Аргентину они получали не российский заграничный паспорт, как все остальные легальные эмигранты (в том числе и евреи), а особый «выпускной лист» для всей семьи и по пересечении границы теряли русское гражданство. Поскольку для того, чтобы стать гражданином любой другой страны, в том числе и Аргентины, необходимо было прожить в ней определенное время, еврейские эмигранты оказывались вообще без гражданства (уникальный случай в международном праве 19 в.). Морской министр Н. Чихачев считал, что нужно платить ЕКО по несколько рублей за каждого эмигранта. Однако, несмотря на то, что барон М. де Гирш предоставил ЕКО 350 млн франков (огромная для того времени сумма), оно смогло за первые десять лет своей деятельности перевезти в Аргентину из России лишь около десяти тысяч человек и создать шесть сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных колоний.

Евреи в экономике России

Курс Александра III и Николая II в отношении евреев (см. выше) препятствовал их участию в экономике России. Политика правительства во многом способствовала разорению одних еврейских банкирских домов (Поляковы) и тяжелому кризису других (Гинцбурги). Несмотря на то, что эти банкирские дома были тесно связаны с российскими властями, принимали участие в государственных займах, содействовали проведению внешнеполитического курса страны на Балканах и в Персии (см. Иран), в сложной ситуации им было отказано в правительственной помощи. В 1892 г. банкирский дом Гинцбургов оказался в тяжелом кризисе, и Г. Гинцбург обратился к правительству с просьбой о предоставлении кредитов на сумму в пять миллионов рублей. Министр финансов И. Вышнеградский обещал предоставить помощь при условии, что Г. Гинцбург восстановит хорошие отношения между российским финансовым ведомством и Ротшильдами. Г. Гинцбург ответил, что это не в его силах, и в результате помощь ему не была предоставлена; Гинцбургам пришлось заявить о прекращении платежей. Над банкирским домом была учреждена административная опека, но в скором времени правительству пришлось снять ее, поскольку Гинцбурги рассчитались с долгами; тем не менее семья не возобновила свою деятельность в банковской сфере. В 1901 г. Л. Поляков обратился в Государственный банк с прошением о предоставлении ему кредита в размере четырех–шести миллионов рублей в связи с тяжелым положением ряда принадлежавших ему предприятий и банков. На заседании комитета финансов министр финансов С. Витте говорил, что если бы речь шла не о банкирском доме Полякова, а о другом банке, то он в подобной ситуации считал бы необходимым предоставить помощь «с точки зрения финансовой политики и экономической пользы». Но в данном случае, поскольку речь шла о «крупном еврейском банкире», С. Витте «затруднился» выступить в его поддержку. Министр юстиции Н. Муравьев указал, что Л. Полякову нельзя оказывать помощь по политическим соображениям, ибо он «представляет старинную еврейскую фирму, давно укоренившуюся в Москве и являющуюся там могучим центром и оплотом еврейства». Николай II высказался за ликвидацию банкирского дома, что, по мнению царя, «освободило» бы Москву от «еврейского гнезда», но рекомендовал сделать это таким образом, чтобы не спровоцировать экономический кризис. Для ведения дел Л. Полякова было образовано Особое совещание при московской конторе Государственного банка, установившее жесткую опеку над всеми его предприятиями и личной собственностью; от этой опеки наследникам Л. Полякова не удалось освободиться до октябрьского переворота 1917 г.

Из еврейских банкирских домов, созданных в 1860–70-х гг. и продолжавших функционировать в начале 20 в., крупнейшим был банкирский дом «Г. Вавельберг», базировавшийся в Петербурге и в Варшаве. В 1901 г. в Одессе открылся банкирский дом «А. М. Бродский» (во главе его стоял Я. Л. Бродский), преобразованный в 1911 г. в Одесский купеческий банк. Во время экономического подъема, наступившего в России после революции 1905–1907 гг., было основано много банков в пределах черты оседлости. Так, в 1909 г. возникли банкирские дома С. Арановича в Екатеринославе, Д. Рашевского в Геническе Таврической губернии, банкирские конторы Л. Штейнберга в Бердичеве, купца В. Дворкина в местечке Карниловка Могилевской губернии. В правление Петербургского международного коммерческого банка, одним из создателей которого был Л. Розенталь, входила группа еврейских банкиров. Крупными банковскими деятелями были: Б. А. Каминка (1855–?) — председатель правления Азовско-Донского коммерческого банка (с 1910); М. Соловейчик — директор-распорядитель Сибирского торгового банка (с 1900 г.), учредитель Монгольского банка, председатель правления акционерного общества Митавских металлических заводов; Я. И. Утин (умер в 1916 г.) — председатель правления Петербургского учетного и ссудного банка в 1894–1916 гг. На созванном по инициативе правительства 1-м всероссийском съезде представителей банков (1916) было принято решение о создании центрального банка России, призванного привлечь провинциальные банки к финансированию российской промышленности; из восьми членов организационного комитета по созданию центрального банка шесть были евреями.

Очень широкое распространение в еврейской среде получили общества взаимного кредита и ссудно-сберегательные товарищества. Первое еврейское ссудно-сберегательное товарищество было создано в 1898 г. Из 472 обществ взаимного кредита, существовавших в России в конце 1909 г., 264 находились в черте оседлости и в подавляющем большинстве состояли из евреев. На 1 января 1911 г. в России функционировали 599 товариществ, объединявших около трехсот тысяч человек, из которых евреи составили 86,2%. Ремесленники, получавшие от товариществ разнообразную помощь, составили 45% их членов.

В конце 19 в. — начале 20 в. евреи продолжали играть активную роль в развитии сахарной промышленности России. В 1910 г. из 518 акционерных обществ этой отрасли в Белоруссии и Юго-Западном крае евреям принадлежали 182 (31,5%). Бродские были в числе главных организаторов первого в России сахарного синдиката (1887) и синдиката рафинеров (1903). Еврейским сахарозаводчикам приходилось сталкиваться и со многими законодательными ограничениями, и с откровенным произволом, основанном на расширительном толковании этих ограничений. Временные правила 1882 г., запрещавшие евреям приобретать или брать в аренду участки земли, значительно сужали возможности еврейских сахарозаводчиков, которым были необходимы земли для разведения сахарной свеклы. Но российские власти и эти ограничения считали недостаточными: в 1890 г. был издан правительственный циркуляр, согласно которому евреи утратили право быть членами правления акционерных обществ, которые по роду своей деятельности должны приобретать или арендовать землю. Власти не утверждали уставы новых акционерных обществ, если в них отсутствовали статьи, запрещавшие евреям быть членами правления или управляющими имениями обществ, тем самым фактически блокируя инвестирование еврейского капитала в сахарную промышленность.

Участие евреев в добывающей промышленности было затруднено многочисленными правительственными ограничениями, связанными с приобретением земель в черте оседлости, и расширенным толкованием этих ограничений (см. выше). Существовали и особые законодательные акты, направленные против евреев, занимающихся добычей полезных ископаемых. В 1887 г. были опубликованы правила, запрещавшие евреям (кроме тех, кто имел право повсеместного жительства) добывать каменный уголь на казенных землях. В Царстве Польском евреи могли добывать каменный уголь только на принадлежавших им землях. Еще большее число ограничений было связано с добычей нефти. Закон, принятый в 1892 г., резко ограничил участие евреев в разведке, добыче и производстве нефти на Кавказе. В областях Кубанского и Терского казачьих войск всем евреям запрещалось приобретение нефтеносных земель. В районах черты оседлости существовало около 20 акционерных обществ, занимавшихся добычей каменного угля, в которых евреи играли активную роль. В добыче нефти в районе Баку принимали участие несколько фирм, принадлежавших евреям; крупнейшими среди них были фирма «Мазут», принадлежавшая братьям С. и М. Поляк и Ротшильдам, а также «Батумское нефтяное товарищество — Бинто», основанное в 1883 г. и преобразованное затем в «Каспийско-Черноморское промышленное общество». Значительный вклад в добычу золота в Сибири внесли Гинцбурги, которые после 1892 г. занимались почти исключительно золотопромышленностью. «Ленское золотопромышленное товарищество», председателем правления которого в 1896–1909 гг. был Г. Гинцбург, являлось крупнейшим и технически наиболее оснащенным предприятием этой отрасли: в 1897 г. на приисках товарищества была сооружена первая в России электростанция.

Некоторые еврейские предприниматели (например, Поляковы) продолжали участвовать в строительстве и эксплуатации железных дорог, но с 1890-х гг. их строило главным образом государство. В 1883 г. Д. Марголин создал «Второе общество судоходства по Днепру и его притокам», основными акционерами которого были евреи. В 1911 г. флот общества насчитывал 78 пароходов, осуществлявших 71% всех перевозок по Днепру. В 1914 г. несколько еврейских финансистов из Русско-Французского коммерческого банка скупили большинство акций общества «Волга» и образовали с двумя главными пассажирскими пароходствами на Волге синдикат под названием «Камво». Евреи были широко представлены и в таких отраслях промышленности, как кожевенная, деревообрабатывающая, табачная и другие.

В конце 19 в. — начале 20 в. евреи продолжали играть активную роль во внутренней и внешней торговле, в первую очередь, в торговле хлебом и лесом. По результатам переписи 1897 г., в Северо-Западном крае 93% торговцев зерновыми продуктами составляли евреи. Еврейские хлеботорговцы и лесоторговцы были сильно ограничены в своей деятельности из-за антиеврейского законодательства и его произвольного толкования. Власти запрещали евреям вывозить хлеб через русские порты, и они были вынуждены сбывать его через Пруссию. Лесоторговцам не давали заниматься рубкой и разведением лесов, запрещали создавать лесопильные заводы (им приходилось сбывать лес за границу в необработанном виде, что приносило большие убытки), арендовать на железнодорожных станциях участки для устройства складов (это заставляло еврейских предпринимателей сплавлять лес по рекам).

Еврейские купцы и торговцы способствовали росту текстильной промышленности России, продукция которой благодаря им попадала в Польшу, а оттуда в Европу. О роли евреев в российской торговле в апреле 1882 г. писали 50 московских купцов и фабрикантов в докладной записке в министерство финансов. Авторы, встревоженные погромами и слухами о предстоящем введении новых антиеврейских ограничений (Временные правила были утверждены в мае 1882 г.), писали о «вредных последствиях излишнего стеснения евреев в праве проживать в Москве» для московской торговли. В записке утверждалось, что живущие в городе евреи «в значительном числе» выступают как «посредники между московской промышленностью и западными и южными губерниями империи», будучи «агентами местных купцов... или их компаньонами». Авторы доказывали, что «с того времени, как евреям был открыт более или менее легкий доступ в Москву, торговые сношения Москвы с западными и южными губерниями получили обширное развитие».

Изгнание евреев из Москвы в 1891–92 гг. отрицательно отразилось на развитии российской торговли и промышленности. Многие московские купцы и фабриканты пытались добиться отмены высылки, а убедившись в том, что это невозможно, стали просить, чтобы исключение было сделано хотя бы для евреев, работавших на их предприятиях. Так, известные русские текстильные фабриканты Морозовы пытались добиться разрешения остаться в городе для 20 евреев, служивших у них агентами по продаже товаров; однако и подобные просьбы не были удовлетворены. Высылка евреев из Москвы нанесла ущерб промышленности и торговле центра России и способствовала экономическому развитию Царства Польского, куда переселились изгнанники.

Еврейская общественная мысль и общественно-политические движения

Погромы начала 1880-х гг., антиеврейская политика правительства Александра III, а также сочувственное отношение к ним широких кругов русской общественности привели к радикальному изменению ориентации значительной части еврейской интеллигенции. Отвергнув ассимиляцию, она обратилась к идеям еврейского национального возрождения, возвращения в Эрец-Исраэль. В 1881 г. в России стали создаваться кружки Ховевей Цион (палестинофилов); к концу года их уже насчитывалось около 30. Члены палестинофильского общества Билу положили начало первой алие в новой истории: в 1882–84 гг. в Эрец-Исраэль приехало около 60 билуйцев. На Катовицком съезде Ховевей Цион большинство составили представители России. Ведущими идеологами движения были Л. Пинскер и М. Лилиенблюм; его центр под руководством Л. Пинскера находился в Одессе, где в 1890 г. было основано Общество вспомоществования евреям земледельцам и ремесленникам в Сирии и Палестине (Одесский комитет). В 1880-х гг. палестинофильские идеи стали выражать многие писатели и поэты, стоявшие до этого на ассимиляторских позициях: Л. Леванда, С. Фруг, И. Каминер (1834–1901). Особую группировку образовали Ахад-ха-‘Ам и его немногочисленные сторонники, считавшие, что Эрец-Исраэль должна стать духовным центром еврейского народа (позднее это учение получило наименование «духовного сионизма» или «сионизма духовного центра»). В 1889 г. Ахад-ха-‘Ам основал орден масонского типа Бней-Моше, создававший в Эрец-Исраэль и других странах учебные заведения с преподаванием на иврите.

В конце 1890-х гг. большинство Ховевей Цион и членов ордена Бней-Моше присоединилось к Т. Герцлю (подробнее см. Сионизм). Из 179 делегатов 1-го Сионистского конгресса (см. Сионистская организация) 66 (одна треть) были уроженцами России. Члены исполнительного комитета Всемирной сионистской организации Я. Бернштейн-Коган, М. Мандельштам, Ш. Могилевер и И. Ясиновский стали ее уполномоченными по созданию сионистской организации в России. В 1897 г. в России функционировали 373 сионистских общества, в 1899 г. — 877, в 1903–1904 гг. — 1572. Российские сионисты выступали за продолжение практической работы по заселению Эрец-Исраэль, а Я. Бернштейн-Коган, Х. Вейцман, Л. Моцкин были в числе создателей Демократической фракции. В марте 1902 г. российские религиозные сионисты основали на съезде в Вильне движение Мизрахи. В 1903 г. И. Членов, А. М. М. Усышкин, В. Темкин, Я. Бернштейн-Коган, В. Якобсон возглавили блок Ционей Цион (`сионистов Сиона`), выступивший с резкой критикой Уганды плана. После того, как 7-й Сионистский конгресс (1905) отверг план Уганды, его сторонники вышли из Сионистской организации, создав Еврейское территориальное общество (см. Территориализм). Среди их лидеров были Н. Сыркин (в 1909 г. вернулся в сионистское движение), М. Мандельштам, И. Ясиновский.

События начала 1880-х гг. повлияли и на тех представителей еврейской интеллигенции, которые в предшествовавшее десятилетие принимали участие в русском революционном движении (см. ниже). В эти годы революционеры-евреи, как правило, не создавали отдельных организаций. Одним из редких исключений была деятельность А. Либермана, организовавшего в 1872 г. революционный кружок учащихся Виленского раввинского училища, а позднее издававшего первый социалистический журнал на иврите «Ха-Эмет». В 1880 г. была выпущена прокламация о создании типографии для издания революционной литературы на идиш, но этот план не удалось осуществить из-за отрицательной реакции со стороны большинства революционеров-евреев, не считавших еврейство отдельной нацией и враждебно относившихся к любой революционной работе в еврейской среде. В 1880-х гг. отношение еврейской революционной молодежи к пропаганде в еврейской среде начало меняться. Многие еврейские студенты решили по примеру русских народников организовать «хождение в родной еврейский народ». В 1886 г. в «Вестнике народной воли» была опубликована статья известного народовольца И. Рубановича «Что делать евреям в России», призывавшая еврейскую молодежь вести революционную пропаганду среди своего народа.

В начале 1890-х гг. революционная пропаганда в еврейской рабочей среде усилилась. В 1892 г. Х. Житловский опубликовал на русском языке брошюру «Еврей к евреям», фактически повторявшую призыв И. Рубановича. В том же году еврейские рабочие Вильны впервые отпраздновали Первое мая. В октябре 1897 г. на нелегальном съезде представителей еврейских рабочих групп был создан Бунд, вошедший в 1898 г. в состав Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в качестве автономной организации, самостоятельно проводившей революционную работу среди еврейских рабочих. В первые годы своего существования Бунд не выдвигал никаких специфически национальных требований, выступая лишь за предоставление евреям гражданского равноправия. Но под влиянием национального пробуждения широких еврейских масс (происходившего во многом в результате деятельности сионистов) Бунд выдвинул в 1901 г. лозунг «свободного пользования на законных началах еврейским языком (идиш) в судебных и правительственных учреждениях и в органах местного самоуправления» и потребовал введения «культурно-национальной автономии», что в трактовке Бунда означало передачу вопросов культуры и образования национальных меньшинств из ведения правительственных органов под контроль представителей этих меньшинств. Выдвижение Бундом национальных требований вызвало конфликт между ним и РСДРП (несмотря на непримиримую борьбу Бунда с сионизмом, включая социалистические сионистские группы). В 1903 г. 2-й съезд РСДРП отклонил требование Бунда превратить партию в федерацию национальных групп и признать его «единственным представителем еврейского пролетариата». Бунд был вынужден покинуть РСДРП и вернулся в нее лишь в 1906 г. как автономная партия. Внутри Бунда продолжались дискуссии по национальному вопросу. В. Коссовский и М. Либер были сторонниками более активной национальной политики; другой точки зрения придерживался В. Медем, сформулировавший принцип так называемого нейтрализма (невмешательства Бунда в процесс добровольной ассимиляции евреев), который и был принят в качестве официальной позиции партии.

Своеобразным явлением в истории революционного движения была Еврейская независимая рабочая партия, основанная в 1901 г. по инициативе начальника Московского охранного отделения полковника С. Зубатова и просуществовавшая до 1903 г. Одним из руководителей этой партии была Маня Вильбушевич (см. И. Шохат).

В последние годы 19 в. на стыке сионизма с социализмом еврейским зародилось сионистское социалистическое движение, одним из зачинателей которого был Н. Сыркин. В 1899 г. в различных населенных пунктах губерний черты оседлости стали создаваться кружки По‘алей Цион, в конце 1901 г. состоялся их съезд в Минске. В 1903 г. появились первые группы Це‘ирей Цион, стоявшие на позициях немарксистского социализма. Активисты Це‘ирей Цион и По‘алей Цион составили большинство участников второй алии (1904–14). В январе 1905 г. По‘алей Цион, поддерживавшие территориалистов, создали под руководством Н. Сыркина Сионистскую социалистическую рабочую партию (ССРП). В феврале 1906 г. в Полтаве была учреждена Социал-демократическая рабочая партия По‘алей Цион, которую возглавил Б. Борохов; до 1909 г. она входила во Всемирную сионистскую организацию. В 1903 г. образовалась группа «Возрождение», близкая по взглядам к партии социалистов-революционеров (см. ниже) и выступавшая в защиту национальных прав евреев. В апреле 1906 г. в результате объединения группы «Возрождение» с некоторыми кружками По‘алей Цион возникла Социалистическая еврейская рабочая партия (СЕРП), одним из руководителей которой был Х. Житловский. Она выступала против сионизма и территориализма.

В 1897–1902 г. Ш. Дубнов публиковал в журнале «Восход» «Письма о старом и новом еврействе», в которых изложил теорию автономизма, провозглашавшую евреев «единой духовной или культурно-исторической нацией» и утверждавшую, что в России «борьба должна вестись одновременно за гражданские и национальные права... за широкую общинную и культурную автономию». В 1906 г. Ш. Дубнов и его последователи создали Еврейскую народную партию (Фолкспартей).

В начале 20 в. при ОПЕ было создано Бюро защиты. Оно разоблачало антисемитскую политику российских властей, издавало в Берлине бюллетень, знакомивший европейскую общественность с положением евреев в России. В Бюро работали Г. Слиозберг, М. Кулишер, А. Браудо, Л. Брамсон, Л. Моцкин, М. Шефтель.

В годы русской революции 1905–1907 гг. политическая активность евреев значительно возросла. Для борьбы за гражданские и национальные права на съезде еврейских общественных деятелей в марте 1905 г. был создан Союз для достижения полноправия еврейского народа в России. Члены Бунда, По‘алей Цион, ССРП, СЕРП приняли активное участие в революционных выступлениях. На всероссийской конференции в Гельсингфорсе (Хельсинки) в ноябре 1906 г. сионисты предложили созвать национальное собрание евреев России, призванное выработать основы национальной организации. По инициативе В. Жаботинского конференция приняла постановление о том, что сионисты должны участвовать в политической борьбе в России (см. Гельсингфорсская программа). В декабре 1906 г. еврейские общественные деятели, близкие к конституционно-демократической партии, объединились в Еврейскую народную группу во главе с М. Винавером, которая заняла антисионистские позиции.

После поражения революции 1905–1907 гг. практически все еврейские политические партии и общественные движения вступили в полосу спада. Из-за острых разногласий распался Союз для достижения полноправия еврейского народа в России. Бунд, число членов которого сильно сократилось в результате массовой эмиграции евреев и преследований со стороны властей, стал уделять основное внимание культурной работе. Заметно упала численность сионистских организаций, ССРП; масштабы их работы существенно уменьшились. Новый подъем политической активности евреев начался лишь после Февральской революции 1917 г. (см. ниже).

Развитие культуры российского еврейства

Последнее двадцатилетие 19 в. и, особенно, начало 20 в. ознаменовались развитием и усложнением форм еврейского образования. В начале 1880-х гг. основываются иешивы движения Мусар, в их числе Слободская иешива. В 1887 г. специальная раввинская комиссия в составе 12 человек, собравшаяся в Петербурге, согласилась на преподавание в иешивах русского языка в объеме курса первого класса гимназии, оговорив, что оно должно вестись в отдельном здании и под строгим надзором главы иешивы. Закон, принятый в 1893 г., определил новые легальные основы существования хедеров и иешив, в том числе хасидских. В 1897 г. была основана иешива Хабада «Томхей тмимим». В 1905 г. И. Я. Рейнес создал в местечке Лида иешиву, где изучались также и светские науки. Светские еврейские школы создавали ОПЕ, сторонники еврейского национального движения (открывавшие так называемые реформированные хедеры — хадарим метукканим; см. Образование еврейское), а также ОРТ. В 1907 г. ОПЕ открыло в Гродно первые в России курсы для подготовки еврейских учителей, обладающих знаниями и в общих науках, и в иудаистике. В том же году в Петербурге начало работать первое еврейское высшее учебное заведение — Курсы востоковедения (Высшая школа еврейских знаний). В 1907–10 гг. заведующим курсами был барон Д. Гинцбург, в 1910–15 гг. — И. Л. Б. Каценельсон. Выпускники курсов — общественного учебного заведения — не получали права жительства за пределами черты оседлости. В 1911 г. в Екатеринославе был основан Еврейский горный институт, устав и программу которого утвердило министерство народного просвещения. В связи с тем, что процентная норма лишала многих молодых евреев возможности получить высшее образование, Ковенский комитет (см. выше) принял решение об организации российского еврейского университета за границей. Для сбора средств на реализацию этой идеи был создан Просветительский фонд (созданию университета помешала Первая мировая война). В 1911 г. для оказания материальной помощи еврейским студентам, многие из которых находились в очень тяжелом положении, было учреждено Общество поощрения высших знаний среди евреев; его председателем стал богатый торговец М. Гинсбург, ежегодно жертвовавший на нужды общества 75 тыс. рублей, что составляло три четверти его бюджета.

Рост образовательного уровня российского еврейства способствовал подъему, а затем и расцвету (несмотря на жесткие цензурные ограничения) еврейской периодической печати. Тираж ежедневной газеты на идиш «Фрайнд» достигал, например, нескольких десятков тысяч экземпляров. Популярны были и издания на иврите: альманах «Ха-Асиф» выходил тиражом семь тысяч экземпляров. Крупнейшими еврейскими издательствами были «Ахиасаф» и «Тушия» (иврит), «Идише библиотек» (идиш) И. Л. Переца в Варшаве, «Мория» (иврит) в Одессе. Продолжало свою деятельность издательство Ромм (Вильна); массовое издание еврейских открыток и репродукций с картин еврейских художников практиковало издательство «Леванон» (Варшава—Москва). Немало изданий выпускалось на русском языке, их количество и суммарный тираж с каждым годом росли, хотя русскоязычные еврейские газеты и журналы подвергались особо жестоким преследованиям со стороны властей. Наибольшую культурную ценность имели литературно-исторические журналы и сборники: «Восход», «Еврейская старина» (редактор Ш. Дубнов, 1909–1930, СПб.-П.-Л.), «Рассвет» (редактор А. Идельсон, 1907–14, СПб.) и другие. Многочисленные еженедельники и ежедневные газеты на русском языке, как правило, были связаны с общественными движениями и партиями, и судьба их зависела от политической конъюнктуры.

В конце 19 в. — начале 20 в. продолжала развиваться художественная литература российского еврейства; она далеко ушла от непритязательного морализаторства (ср. А. Мапу) и достигла высокого уровня в прозе Менделе Мохер Сфарима, И. Л. Переца, Шалом Алейхема, поэзии Х. Н. Бялика, ряде произведений драматурга и прозаика Ш. Аша. Литературная ситуация осложнялась многоязычием. Еврейские массы в черте оседлости хорошо владели только языком идиш, однако часть писателей по-прежнему игнорировала «жаргон» и оставалась верной ивриту, видя в нем непреходящую национальную и культурную ценность (такую позицию занимал, например, Ахад-ха-‘Ам). Другие писатели (в том числе названные выше) обращались в своем творчестве к обоим еврейским языкам (в различной мере), что позволило значительно расширить читательскую аудиторию, сделать литературный идиш явлением мировой культуры и с учетом его достижений модернизировать литературный иврит (см. Идиш литература; Иврит новая литература). Писатели, избравшие идиш, заботились о переводах своих произведений на иврит, как бы приобщаясь к традиционному культурному наследию.

В этот же период набирают силу публицистика и художественная литература для евреев на русском языке (см. Русско-еврейская литература). Для последователей Хаскалы русский был важен в качестве государственного языка; кроме того, для растущего еврейского населения за пределами черты оседлости он постепенно становился разговорным языком, вытесняя идиш. Из русско-еврейских писателей известность до октябрьского переворота 1917 г. приобрели поэт С. Фруг, прозаик и драматург С. Юшкевич, беллетрист М. Бен-‘Амми. Но наиболее значительными культурными явлениями стали еврейская журналистика на русском языке (в частности, статьи и фельетоны В. Жаботинского) и научно-историческое творчество Ш. Дубнова, И. Цинберга, Ш. Гинзбурга, Ю. Гессена и других. Развивалась наука о еврействе. Большим событием общественной и культурной жизни евреев стал выпуск 16-томной «Еврейской энциклопедии» (СПб., 1908–1913; см. также Энциклопедии; И. Ефрон) на русском языке под общей редакцией барона Д. Гинцбурга, И. Л. Б. Каценельсона, А. Гаркави, Ш. Дубнова. Энциклопедия способствовала возрождению национального самосознания евреев, вставших на путь ассимиляции.

В 1880-х гг. происходило становление еврейского театра в России. В 1876 г. в Яссах «отец еврейского театра» А. Гольдфаден создал драматическую труппу на идиш. Ее выступления в России (с 1879 г.) шли с большим успехом, но вызвали неодобрительные отклики религиозных кругов и ряда маскилим, осудивших «вульгарность» постановок; в 1882 г. специальным правительственным распоряжением театр на идиш был в России запрещен. Труппа А. Гольдфадена перебралась в Варшаву, где некоторое время давала спектакли на «немецком» языке (фактически — на германизированном идиш). Выделившиеся из театра «немецкие» труппы А. Фишзона и Я. Спиваковского (1852–1914) полулегально работали в черте оседлости, находясь в полной зависимости от произвола местных властей. После 1905 г. положение еврейского театра несколько упрочилось, появились театр А. И. Каминьского (см. Каминьские, семья) в Варшаве, а затем созданный им же гастрольный коллектив «Литерарише трупе» (1908–1910). В репертуаре трупп появились пьесы И. Л. Переца, Шалом Алейхема, Д. Пинского, Ш. Аша, Я. Гордина. В 1908 г. П. Гиршбейн при содействии Х. Н. Бялика создал в Одессе новую высоко­професси­ональную труппу. В 1910 г. правительственный циркуляр подтвердил, что запрет на представления на идиш остается в силе. Но остановить развитие еврейского театра было уже невозможно. В 1912 г. в России функционировали 16 постановочных трупп, в том числе четыре стационарных (две в Варшаве, по одной в Одессе и Лодзи).

Высокого уровня достигли искусства пластические. В произведениях художников-евреев многообразно раскрывалась национальная тематика. В исторических полотнах академиков живописи И. Аскназия и М. Маймона академический натурализм сочетался с национальным пафосом. Мир еврейской бедноты широко и красочно представлен в полотнах И. Пэна, воспитавшего в своей школе в Витебске сотни юных еврейских талантов, в том числе М. Шагала и С. Юдовина.

Продолжала развиваться и совершенствоваться музыкальная культура (см. Музыка). Создавались многообразные народные песни, широко распространилось творчество клезмеров. В народную среду все шире входили авторские песни, созданные как профессионалами, так и квалифицированными любителями (см. М. Варшавский). Приобщение еврейских юношей к музыкальному образованию (Петербургская и Московская консерватории не практиковали процентной нормы) привело к росту профессионального и общественного интереса к еврейскому мелосу. Одним из первых к собиранию и аранжировке еврейских народных мелодий обратился композитор и музыковед И. Энгель. В 1908 г. в Петербурге группа музыкантов и студентов создала Общество еврейской народной музыки; вскоре его филиалы открылись в Москве, Харькове, Риге и других городах. Общество вело широкую музыкально-просветительскую, научную и издательскую работу.

В кругах образованной молодежи рос интерес и к устному народному творчеству на идиш. Пионерами в собирании фольклора стали Ш. Гинзбург и П. Марек, опубликовавшие в 1901 г. сборник текстов народных песен. Подлинный научный подвиг совершил в фольклористике С. Ан-ский, организовавший (на средства В. Гинцбурга; см. Гинцбург, семья) и возглавивший в 1911–14 гг. этнографическую экспедицию по местечкам Волыни и Подолии. От забвения и гибели (накануне Первой мировой войны, массовых погромов, гражданской войны и Катастрофы) были спасены многочисленные народные песни, сказки, загадки и т. п. Экспедиция собирала также предметы материальной культуры украинских евреев, пинкасы и другие исторические документы. В 1916 г. в Петрограде на основе коллекций, собранных С. Ан-ским, был создан Еврейский историко-этнографический музей.

Глубокие идейные конфликты российского общества начала 20 в. не обошли еврейскую среду. Характерные для нее споры атеистов и религиозных ортодоксов, реформаторов и консерваторов, сторонников национального движения и интер­националистов приобретали в России особенно острую форму. В полемике о культурном развитии центральное место занял вопрос о языке. Сионисты горячо пропагандировали иврит; автономисты и бундовцы были убеждены, что развивать еврейскую культуру можно и должно только на языке масс — идиш (при этом личное творчество конкретного участника дискуссий не обязательно протекало на том языке, за который он ратовал: выросший в христианской среде В. Медем демонстративно и последовательно использовал идиш, но идишист Ш. Дубнов и сторонник иврита В. Жаботинский вели полемику почти исключительно по-русски). ОПЕ считало необходимым насаждение русского языка и иврита. В 1907 г. из комиссии по еврейскому языку (то есть ивриту) при ОПЕ организовалось Общество любителей еврейского языка (Агуддат ховевей сфат эвер); правление этой организации находилось в Петербурге, ее председателями в разное время были Д. Гинцбург (1907–1910), И. Л. Б. Каценельсон (1910–17), И. Лурье (1917). Члены общества обязывались разговаривать друг с другом только на иврите. Оно издавало ежеквартальник «Ха-Кедем» (1907–17; редактор И. Маркон, 1875–1940) и книги на иврите, субсидировало еврейские библиотеки в России и издание педагогического журнала в Эрец-Исраэль. В 1910 г. отделения общества функционировали в 60 городах, крупнейшие из них — в Москве, Варшаве, Лодзи, Екатеринославе, Белостоке. Однако с начала 20 в. все более прочные позиции завоевывал идиш. К сторонникам Бунда и Фолкспартей примкнули территориалисты (ССРП) и часть левых сионистов из Еврейской социал-демократической рабочей партии По‘алей Цион (последние признавали идиш наряду с ивритом). Наибольший вклад в распространение идиш внесли Х. Житловский и С. Ан-ский. Х. Житловский вместе с Н. Бирнбаумом стал организатором Черновицкой конференции по языку идиш. Хотя она проходила за границей (Черновцы входили в состав Австро-Венгрии), подавляющее большинство делегатов составили российские евреи. В ходе конференции на первый план выдвинулся вопрос о национально-культурном значении идиш; он был провозглашен национальным языком еврейства, хотя, в качестве уступки сторонникам иврита, резолюция была сформулирована так, чтобы из нее не следовало, что идиш — единственный национальный язык (он характеризовался как а национале шпрах, а не ди национале шпрах).

Итоги конференции вызвали новые горячие споры, но роль идиш как языка прессы, литературы и театра продолжала возрастать. Усилились призывы к созданию светских школ с преподаванием на идиш, но реализации этой идеи мешали законодательные ограничения. Большую работу по пропаганде и внедрению идиш вел педагог Д. Хохберг (Гохберг, 1874–1964): в 1913 г. он разработал и опубликовал в Москве (на средства ОПЕ) программы школ на идиш. В том же году в Вильне в издательстве А. Клецкина вышла иллюстрированная азбука Д. Хохберга «Ди найе шул» («Новая школа») и его книга «Методише онвайзунген цу лернен лейенен идиш» («Методические указания по обучению чтению на идиш»). Но только после того, как Государственная дума под давлением национальных движений приняла в 1914 г. закон, разрешивший преподавание языков национальных меньшинств в частных учебных заведениях, начали создаваться первые школы на идиш. Их открыл Еврейский комитет помощи жертвам войны при содействии ОПЕ (с использованием программ и пособий Д. Хохберга). ОЗЕ занялось дошкольным воспитанием детей беженцев, открывало детские сады, ясли и площадки, где работа с детьми велась на идиш (иногда, по желанию родителей, — на иврите, русском или польском языке). В феврале 1916 г. ОПЕ решило развернуть для беженцев широкое строительство школ с идиш (реже — ивритом) как языком преподавания. Из-за революции и гражданской войны эти планы удалось реализовать лишь в небольшой мере.

Евреи России в феврале–ноябре 1917 г.

Февральская революция 1917 г., завершившаяся падением монархии в России, способствовала значительному улучшению правового положения евреев. Уже 3 марта 1917 г. (на следующий день после отречения Николая II от престола) председатель Государственной думы М. Родзянко и министр-председатель Временного правительства князь Г. Львов подписали декларацию, в которой говорилось, что одной из главных целей новой власти является «отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений». 20 марта Временное правительство приняло постановление, подготовленное министром юстиции А. Керенским при участии членов политического бюро при еврейских депутатах 4-й Государственной думы (см. выше). Этим законодательным актом (опубликован 22 марта) отменялись все «ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности». По просьбе политического бюро евреи в постановлении не упоминались, однако в него вошел перечень статей российских законов, утративших силу с принятием постановления; почти все эти статьи (их было около 150) содержали те или иные антиеврейские ограничения. Отмене подлежали, в частности, все запреты, связанные с существованием черты оседлости; тем самым получила законодательное оформление ее фактическая ликвидация, происшедшая в 1915 г. (см. выше). Евреи обрели возможность занимать любые должности в армии, гражданской администрации, судебных органах и т. п.; была упразднена процентная норма при приеме в учебные заведения. 24 марта евреи-депутаты 4-й Государственной думы и члены политического бюро нанесли визиты князю Г. Львову и руководителям Петроградского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов — Н. Чхеидзе и К. Скобелеву, поздравив их с принятием постановления от 20 марта. На этом политическое бюро при еврейских депутатах 4-й Государственной думы завершило свою работу.

9 мая 1917 г. было опубликовано постановление военного министерства и Генерального штаба об отмене всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений при поступлении в военно-учебные заведения и о производстве солдат-евреев в офицеры на общих основаниях. Патриотические настроения, охватившие широкие слои еврейской интеллигенции после победы Февральской революции, способствовали поступлению большого числа евреев в юнкерские училища и школы прапорщиков вопреки враждебному отношению со стороны офицеров и юнкеров-христиан. Так, уже в начале июня 1917 г. в Константиновском военном училище (Киев) был произведен в офицеры 131 еврей, окончивший в ускоренном порядке курс училища; в Одессе летом 1917 г. офицерские звания получили 160 евреев-юнкеров. В ударном юнкерском батальоне, посланном на фронт в конце июня 1917 г., было 25 евреев (из 140 человек личного состава).

Отмена ограничительных законов и провозглашение общедемократических свобод обусловили резкое усиление политической активности еврейства, заметное даже на фоне бурного общественного подъема, охватившего Россию после февраля 1917 г. Из подполья вышли еврейские партии и организации левой и национальной ориентации, деятельность которых до революции запрещалась или ограничивалась. Наиболее влиятельной политической силой в еврейской среде стало сионистское движение. В марте 1917 г. его руководители восстановили в Москве центральное бюро всероссийского отделения Еврейского национального фонда, которое возглавил И. Членов. В Петрограде, Москве и в провинции (включая губернии Поволжья, Кавказа, Урала, Сибири) были созданы сотни местных сионистских организаций. Если в 1915 г. в стране насчитывалось не более 18 тыс. активных сионистов (плативших шекель), то к маю 1917 г. их число увеличилось до 140 тыс. (при том, что значительная часть западных областей России, где до войны была сконцентрирована половина ее еврейского населения, — три миллиона человек из шести миллионов — находилась к этому времени под контролем германских войск). 24–31 мая 1917 г. в Петрограде прошла 7-я всероссийская сионистская конференция (см. Петроградская конференция), где были представлены все сионистские партии, движения и группировки, большая часть которых до революции действовала нелегально: Це‘ирей Цион (их 2-я конференция состоялась 18–24 мая 1917 г.), отколовшееся от них объединение Эт ливнот, Мизрахи, студенческое общество Хе-Хавер, Радикал-социалистическая партия По‘алей Цион (отделившаяся в апреле 1917 г. от Социал-демократической партии По‘алей Цион и вернувшаяся во Всемирную сионистскую организацию), а также небольшая группа «активистов-легионеров», поддерживавших выдвинутый В. Жаботинским план создания Еврейского легиона. Конференция избрала новое руководство Сионистской организации России, определила цели и методы ее деятельности в условиях легальности. Летом и осенью 1917 г. сионистское движение России продолжало крепнуть: в сентябре число его участников достигло 300 тыс. человек. Важную роль в развитии движения стали играть группы Хе-Халуца, создававшиеся сначала стихийно, а затем под эгидой Це‘ирей Цион в Крыму, на Украине и в некоторых других местах.

Победа Февральской революции способствовала также укреплению позиций еврейских социалистических партий; начался процесс их реорганизации, поиска политических ориентиров и форм работы, которые соответствовали бы новой обстановке. 14–19 апреля 1917 г. в Петрограде прошла всероссийская конференция Бунда, которая вновь сформулировала требование национально-культурной автономии для еврейства в России. К концу 1917 г. в стране действовали почти 400 секций Бунда, объединявших около 40 тыс. человек. В июне 1917 г. Сионистская социалистическая рабочая партия и Социалистическая еврейская рабочая партия образовали Объединенную еврейскую социалистическую рабочую партию (Фарейникте), которая выдвинула лозунг «национально-персональной» автономии российских евреев; несмотря на обновление программы, влияние объединившихся автономистов и территориалистов осталось весьма ограниченным. Одновременно началось создание новых еврейских политических организаций центристского и религиозного толка. В Петрограде была восстановлена Еврейская народная группа во главе с М. Винавером. В апреле 1917 г. религиозные сионисты образовали в Москве партию Масорет ве-херут, руководителем которой стал М. Нурок. В Петрограде действовала группировка религиозных ортодоксов Нецах Исраэль, в Киеве и в ряде других мест — отделения партии Агуддат Исраэль (в июле 1917 г. в Москве прошла ее конференция). Ортодоксальные объединения пользовались значительной популярностью, уступая в этом лишь сионистам и опережая социалистические партии: так, на состоявшихся во второй половине 1917 г. выборах в руководящие советы реорганизованных еврейских общин 29 городов России (см. ниже) сионисты завоевали 446 мест (в том числе По‘алей Цион — 44), ортодоксы — 139, Бунд —124, Фарейникте — 78.

После падения монархии в России начали создаваться также многочисленные неполитические еврейские организации — профессиональные, женские, молодежные, студенческие. Совершенно новым для России явлением стали еврейские воинские объединения. В июне 1917 г. в Петрограде образовался временный комитет Совета евреев-воинов, выступивший с протестом против «юдофобской пропаганды» в армии. В августе в гарнизоне Чернигова, а затем в Черкассах и в Киеве возникли Союзы евреев-воинов; к октябрю такие союзы действовали на всех фронтах и во многих гарнизонах. 10–15 октября 1917 г. на конференции в Киеве был учрежден Всероссийский союз евреев-воинов и избран его центральный комитет во главе с вольноопределяющимся И. Гоголем (умер в 1918 г.); представителем центрального комитета при Временном правительстве стал И. Трумпельдор. В сентябре–октябре находившиеся под влиянием сионистов Союзы евреев-воинов Одессы, Симферополя, Петрограда, Саратова, Киева и ряда других городов организовали (вопреки возражениям бундовцев и членов Фолкспартей) отряды самообороны.

Период между февралем и ноябрем 1917 г. стал временем расцвета еврейских культурно-просветительских, здравоохранительных и спортивных организаций. Общество Тарбут, в создании которого ведущую роль сыграли сионисты, и учрежденная идишистами Култур-лиге в короткий срок открыли десятки детских садов, начальных и средних школ, педагогических училищ, где преподавание велось, соответственно, на иврите или идиш. Только в ведении Тарбута находилось около 250 учебных заведений. В Москве начал работать театр «Хабима» — первый в мире профессиональный театр на иврите. Продолжало свою работу и Общество для распространения просвещения между евреями в России; в мае 1917 г. в Москве под председательством Х. Н. Бялика прошел съезд Агуддат ховевей сфат эвер (см. выше). Рост политической и духовной активности российского еврейства, а также отмена цензуры и провозглашение свободы печати обусловили небывалое оживление еврейской журналистики и издательского дела. Только на русском языке в 1917 г. выходило свыше 50 еврейских периодических изданий, а на идиш одни лишь сионисты выпускали 39 газет, листков и бюллетеней. Среди периодических изданий на иврите выделялась сионистская ежедневная газета «Ха-‘ам» (Москва). В публикации литературы на иврите ведущая роль принадлежала издательствам А. И. Штыбеля, «Омманут» (оба — Москва) и «Мория» (Одесса); на русском языке книги и брошюры на еврейские темы выходили в свет в издательствах С. Д. Зальцмана, «Восток», «Кадима» (все — Петроград), «Сафрут» (Москва), Б. Фукса (Киев), Я. Шермана, «Киннерет» (оба — Одесса) и других. Беспрецедентный размах приобрела в 1917 г. деятельность ОЗЕ: принадлежавшие ему больницы, клиники, амбулатории, санатории, детские сады и ясли, летние лагеря для детей работали в 102 городах 35 губерний. В стране возникла целая сеть обществ Маккаби (см. «Маккаби» всемирное спортивное общество), в которую к августу 1917 г. входили 125 спортивных клубов, объединенных во Всероссийский союз со штаб-квартирой в Одессе.

Февральская революция не только обеспечила евреям гражданское равноправие, но и поставила вопрос о правах еврейства как нации. Новое руководство страны начало поиск демократических путей решения национальных проблем; 1-й съезд Советов (июнь–июль 1917 г.) принял по докладу М. Либера резолюцию о праве национальных меньшинств на самоопределение. В связи с этим необходимо было найти формы автономного общинного устройства (и в отдельных населенных пунктах, и в стране в целом), отвечающие требованиям и чаяниям еврейского народа. Началась подготовка к созданию общин нового типа, объединяющих всех евреев, вне зависимости от их отношения к религии, и руководимых советами, избранными путем всеобщего голосования. Уже в начале марта 1917 г. в Киеве образовался Совет объединенных еврейских организаций, представлявший собой прообраз такого общинного руководства, однако вскоре противоречия между сионистами и Бундом, игравшими в нем ключевую роль, привели к фактическому распаду Совета. Позднее, во второй половине 1917 г., реорганизованные общины были созданы в 29 крупных городах России; на выборах в советы этих общин убедительную победу одержали сионисты (см. выше). Одновременно широкое признание обрела идея созыва всероссийского еврейского съезда, высказанная Ш. Дубновым задолго до революции. Для организации такого съезда 26 марта 1917 г. в Петрограде была проведена встреча представителей еврейских партий и движений. На ней выявились острые разногласия между сионистами, считавшими, что в повестку дня съезда должен войти вопрос о создании еврейского государства в Эрец-Исраэль, и бундовцами, выступившими против обсуждения любых тем, прямо не связанных с национально-культурной автономией в России. И сионисты, и бундовцы отказались участвовать в новой встрече, намеченной на 1 мая, после чего подготовительная работа по созыву съезда зашла в тупик. Учитывая это обстоятельство, областное совещание представителей еврейских общин и культурно-просветительских учреждений Киевской, Волынской, Черниговской, Полтавской и Херсонской губерний, состоявшееся 9–11 мая в Киеве, предложило созвать для выработки программы всероссийского еврейского съезда предварительную конференцию. На нее были приглашены делегаты 13 городов, в каждом из которых проживало не менее 50 тыс. евреев (Одессы, Екатеринослава, Петрограда, Харькова, Москвы, Киева, Бердичева, Минска, Гомеля, Витебска, Бобруйска, Елисаветграда (см. Кропивницкий), Кременчуга), а также представители политических партий. Конференция, открывшаяся 16 июля в Петрограде, после бурных дебатов утвердила повестку дня Всероссийского еврейского съезда, в которую вошли четыре основных пункта: разработка основ национального самоуправления евреев в России; определение гарантий прав еврейского национального меньшинства; установление переходных форм общинной организации российского еврейства; обсуждение вопроса о положении евреев в Польше, Палестине и Румынии. Участники конференции сформировали организационный комитет съезда; выборы делегатов были назначены на начало декабря 1917 г., но в связи с захватом власти большевиками (октябрь 1917 г.) перенесены на конец января 1918 г. Две трети голосов на этих выборах получили сионисты, однако из-за начавшейся гражданской войны и противодействия большевистских властей съезд так и не состоялся.

После Февральской революции 1917 г. евреи впервые в истории России заняли высокие посты в центральной и местной администрации. В различных составах Временного правительства кадет С. Лурье (1867–1927) был товарищем министра торговли и промышленности, меньшевики С. Шварц и А. Гинзбург-Наумов — товарищами министра труда, эсер П. Рутенберг — помощником заместителя министра-председателя, А. Гальперн — управляющим делами совета министров. Вскоре после революции адвокаты М. Винавер, О. Грузенберг, И. Гуревич и Г. Блюменфельд стали сенаторами. По некоторым сведениям, Л. Брамсону, М. Винаверу, Ф. Дану и М. Либеру в разное время предлагали министерские посты, но все они отклонили эти предложения, считая, что евреи не должны быть членами правительства России. Во влиятельном Петроградском Совете активную роль играли Ф. Дан, М. Либер, А. Гоц, Л. Мартов, Р. Абрамович; в сентябре 1917 г. председателем Совета стал Л. Троцкий. Пост первого заместителя председателя Московского Совета занимал меньшевик Г. Кипен (см. А. Кипен). В провинциальных советах, особенно в бывшей черте оседлости, роль евреев (представлявших как национальные, так и общеполитические партии) была еще более заметной. 1-й съезд Советов избрал А. Гоца председателем Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК). Пост председателя Всероссийского центрального совета профессиональных союзов занимал М. Гриневич (Коган). Эсер О. Минор (см. Ш. Минор) возглавил городскую думу в Москве, член центрального комитета Бунда А. Вайнштейн (Рахмиэль) — в Минске, меньшевик И. Полонский — в Екатеринославе, бундовец Д. Чертков — в Саратове. Г. Шрейдер (1860-1940) был городским головой в Петрограде, А. Гинзбург-Наумов — товарищем городского головы в Киеве. Хотя реальное воздействие евреев на внутреннюю и внешнюю политику страны было ничтожным, а в ряде случаев они добровольно отказывались от предложенных им высоких государственных должностей, в условиях экономического и социального кризиса, который Россия переживала в 1917 г., сам факт появления евреев на руководящих постах давал пищу для погромной агитации и объективно способствовал усилению антисемитских настроений. В середине августа 1917 г. представители российского еврейства — Н. Фридман, Г. Слиозберг, М. Либер и другие — приняли участие в созванном Временным правительством Государственном совещании в Москве; от имени еврейских социалистических партий на нем выступил Р. Абрамович, от всех остальных еврейских группировок — О. Грузенберг. На состоявшихся в ноябре 1917 г. выборах в Учредительное собрание (деятельное участие в разработке положения о них приняли Л. Брамсон и М. Вишняк) большинство еврейских партий образовало единый национальный список, по которому было избрано семь депутатов — шесть сионистов (Ю. Бруцкус от Минской губернии, Я. Мазе от Могилевской губернии, А. Гольдштейн от Подольской губернии, В. Темкин от Херсонской губернии, Н. Сыркин от Киевской губернии, Я. Бернштейн-Коган от Бессарабии) и один беспартийный (О. Грузенберг, во многом разделявший в это время идеи сионизма, от Херсонской губернии). Успеху сионистов в известной степени способствовало то, что незадолго до выборов, 2 ноября 1917 г., была опубликована Бальфура Декларация, которую большинство российского еврейства встретило с энтузиазмом (в Москве, Петрограде, Одессе, Киеве и многих других городах прошли праздничные манифестации, митинги и богослужения). От Херсонской губернии в Учредительное собрание по списку эсеров прошел член Фарейникте Д. Львович, в Бессарабии по совместному списку РСДРП (меньшевиков) и Бунда был избран бундовец Г. Лурье. В губерниях, входивших ранее в черту оседлости, еврейские избиратели голосовали главным образом за национальный список, в остальных частях России, по некоторым данным, — за кадетов и (в меньшей степени) за эсеров и меньшевиков.

Открывая 5 января 1918 г. Учредительное собрание, лидер эсеров В. Чернов, избранный его председателем (секретарем Учредительного собрания стал М. Вишняк), заявил, что Российская республика должна в полной мере обеспечить евреям право создавать наравне со всеми народами национальные органы управления и развивать национальную культуру. Однако эта декларация уже не имела практического значения: через день Учредительное собрание было разогнано большевиками. В истории России наступила новая, советская эпоха, завершившаяся лишь в 1991 г. О российском еврействе в эти годы см. Советский Союз.

См. Россия.